Когда вы впервые приобщились к финансовым рынкам?

Лишь спустя много лет. Я тогда был антрепренером рок-групп. Как-то на выходных, в клубах, где выступали мои группы, произошли три независимые перестрелки. После чего я решил, что теперь самое время сменить профессию и заняться своим настоящим увлечением — финансовыми рынками. Однако, несмотря на свой интерес к фьючерсам, я и понятия не имел, как найти работу в этой области. Поэтому я решил начать брокером рынка акций.

Мое первое собеседование на Уолл-стрит состоялось в очень авторитетной фирме, атмосфера которой как бы сама собой заставляла говорить полушепотом. Меня принял сотрудник с претензией на аристократизм и характерной манерой разговаривать сквозь зубы. «Для своих клиентов мы покупаем только голубые фишки», — сообщил он мне своим «изысканно-напыщенным» тоном

[38] .

Я понятия не имел, что такое «голубые фишки», но сам термин показался мне странным применительно к солидной инвестиционной фирме. Поэтому после собеседования я поинтересовался его этимологией. Оказалось, что свое происхождение этот термин ведет от цвета самой дорогой фишки в Монте-Карло. «Теперь ясно, чем они тут занимаются — азартными играми»,

— сказал я себе. И забросил книгу Грэма и Додда [39] , купив взамен другую под названием «Обыграй дилера». Из нее я заключил, что успешное инвестирование — это на самом деле вопрос случая, умея вычислять вероятность которого, можно найти методы, позволяющие победить рынок.

На основании чего вы решили, что сможете создать методы, которые склоняют шансы в вашу пользу?

Не думаю, что понимал это тогда, но с годами я осознал, что рынки неэффективны. Мой приятель- экономист всё пытается объяснить мне, как ребенку, что все мои усилия напрасны, потому что «рынки эффективны». Я заметил ему, что все, от кого я слышал эти слова, — люди бедные. Он возражает на это, что если бы я смог создать выигрышную компьютерную систему, то и другие смогли бы и, значит, все наши усилия сошли бы на нет.

Разве это не так?

Не так. Ведь системы разрабатываются людьми, а людям свойственно ошибаться. Одни начнут переделывать свою систему или метаться от одной к другой во время полосы неудач, случающейся у каждого. Другие не устоят перед соблазном подправлять торговые сигналы. Бывая на конференциях по управлению капиталом, сидя по вечерам за бокалом вина в тесной компании ее участников, я всякий раз слышу одну и ту же историю. «Моя система отработала отлично, просто я сам не решился на сделку по золоту, а она могла бы стать моей крупнейшей победой».

В этом весьма важный посыл: люди не меняются. Именно поэтому и продолжается вся эта игра. В

1637 году тюльпаны в Голландии стоили 5500 флоринов, а затем упали до 50 флоринов, потеряв 99 процентов цены. Конечно, можно возразить: «Тогда рыночная торговля была делом сравнительно новым, люди — простаками, а капитализм только зарождался. Сейчас мы стали более искушенными». Идя дальше, к 1929 году, обнаружим, что акции «Air Reduction», стоившие 233 долл., после обвала упали до 31 долл., потеряв 87 процентов цены. Конечно, и на это можно сказать: «Бурные 20-е были сумасшедшим временем. Теперь все наверняка иначе». Продвигаясь дальше, к

1961 году, увидим, как акции «Texas Instruments» упали с уровня в 207 долл. до 49 долл., потеряв 77 процентов цены. Тем, кто считает, что в 80-е годы люди стали опытнее, достаточно взглянуть на рынок серебра. Достигнув в 1981 году пика в 50 долл., оно впоследствии упало до 5 долл., потеряв

90 процентов цены.

Всё дело как раз в том, что люди не меняются. Поэтому, используя достаточно жесткие методы исключения всяческого домысливания, систему можно протестировать, выяснив, как она показала бы себя в прошлом и, тем самым, получить достаточно хорошее представление о ее поведении в будущем. В этом состоит наше преимущество.

Но разве рынки не могут измениться? И тогда будущее окажется совсем не таким, как прошлое.

Рынки могут меняться, а люди — нет. Когда продолжалось тестирование нашей системы и мы еще не приступили к управлению реальными деньгами, мой партнер Майкл Делман предложил оценивать эффективность системы применительно к так называемым периодам владения. (Время, на которое инвестор передает данную сумму денег под управление фонда.) Оценка эффективности системы только по результатам, полученным за календарный год, весьма условна. Ведь на самом деле нас интересует, каковы шансы получения прибыли по периоду владения любой длительности. С помощью компьютерного моделирования Питер установил, что прибыльными для нашей системы будут 90 процентов всех шестимесячных, 97 процентов — всех двенадцатимесячных и 100 процентов — всех восемнадцатимесячных периодов владения. По прошествии семи с лишним лет фактической торговли эти показатели оказались равны 90 процентам, 99 процентам и 100 процентам соответственно.

Уверен, что будущее за нашей процедурой оценки. Поясню на примере. У нас есть один сотрудник — отставной полковник британской армии. Его военная специальность — демонтаж боеприпасов по всему миру. «Как же вы это делали?» — поинтересовался я. «Да это не так уж сложно. Бомбы бывают разные: в Малайзии — одни, на Ближнем Востоке — другие. Приехал, посмотрел, какого она типа, и демонтируй». — «Простите, а если попадется бомба неизвестного типа. Что тогда?» — спросил я. Полковник взглянул мне прямо в глаза, а потом ответил: «Надо запомнить свое первое впечатление и надеяться, что оно не станет последним».