С октября 1987 года по январь 1988 года у меня вообще не было коротких позиций — такое редко со мной случалось. Как бы я ни был настроен, по-бычьи или по-медвежьи, я всегда стараюсь иметь как длинные, так и короткие позиции — просто на случай ошибки. Даже в самые лучшие времена кому- то приходится туго, и даже в самые худшие времена кто-нибудь да преуспевает.

Вы имеете в виду, что после краха вы не могли найти подходящих акций для игры на понижение?

Я подумал, что если я не ошибся и конец света не наступит немедленно, то все пойдет вверх, в том числе и те акции, которые, как мне было известно, по фундаментальным показателям трещали по швам. В январе [70] я снова открыл пару коротких позиций по акциям, и, хотя по одной из них несу убытки, я рад, что сделал это, поскольку чувствую себя увереннее под защитой коротких позиций.

Многие винят в октябрьском кризисе 1987 года программную торговлю. Не кажется ли вам, что она выбрана в качестве «козла отпущения»?

Именно так. Люди, обвиняющие в этом программную торговлю, не понимают рынка. Политики и неудачливые игроки всегда ищут «козла отпущения». В 1929 году в крахе обвиняли тех, кто играл на понижение, и порядок залогового обеспечения. На самом деле падение рынка акций имело множество серьезных причин. Вместо поиска виноватых было бы полезнее задуматься о том, почему

19 октября продавцы имелись, а покупателей не было.

Я помню, почему в выходные перед 19 октября еще более утвердился в своих медвежьих настроениях. За неделю до того председатель Федеральной резервной системы Алан Гринспен заявил, что торговый баланс значительно улучшается и все находится под контролем. Два дня спустя были опубликованы данные торгового баланса — хуже их не было в мировой истории. Я сразу подумал: «Этот человек либо глупец, либо лжец. Он не имеет ни малейшего понятия о происходящем». Затем, в выходные перед 19 октября, министр финансов Бейкер объявил, что мы заставим платить немцев, отпустив курс доллара, поскольку Германия не выполнила требований по либерализации финансовой и налоговой политики. Впечатление было такое, будто вернулись торговые войны 30-х годов.

Я был в панике — а ведь у меня уже были короткие позиции! В воскресенье вечером я позвонил в Сингапур и велел увеличить их. [71] Поэтому все, кто в понедельник хотел продавать, имели на то очень серьезные основания. А покупателей не было. Их не было, так как не было оснований для покупки. В тот понедельник даже покупатели были напуганы и настроены по-медвежьи.

Вы считаете, что обвал вызвали Гринспен с Бейкером?

Причин было много: Гринспен, Бейкер, дорогие деньги, непрерывное ухудшение торгового баланса и то, что рынок за шесть недель до того подскочил к отметке 2700. Вспомним, что в течение 1987 года индексы S&P и Доу-Джонса росли, а остальной рынок потихоньку деградировал. В декабре

1986 года я начал играть на понижение финансовых акций, и за весь 1987 год я совершенно ничего не потерял, хотя индексы Доу-Джонса и S&P выросли до небес.

Бывало ли так, что вы пошли против истерии и проиграли?

Да, в самом начале карьеры я получил серьезный урок по части медвежьих рынков. В январе 1970 года — тогда я еще покупал опционы — я на все деньги, которых было не так уж много, купил пут- опционы. В мае 1970 года рынок пошел вниз, и в тот день, когда он достиг основания, я их продал. Я увеличил капитал в три раза и считал себя гением! «Стану вторым Бернардом Барухом», — подумал я тогда. (Барух Бернард (Baruch, Bernard; 1870-1965 гг.) — выдающийся американский финансист, советник американских президентов Вудро Вильсона и Фрэнклина Д. Рузвельта.)

Я рассчитывал дождаться подъема рынка и теперь уже сыграть на понижение, вместо покупки пут- опционов, чтобы получить прибыль еще быстрее. Рынок, конечно же, поднялся, и я, собрав все, что имел, открылся вниз. Естественно, два месяца спустя я все проиграл, ибо не понимал, что происходит.

Среди прочего я играл на понижение акций «Метогех», начав с 48 долл. В то время мне не хватало стойкости — психологической, эмоциональной и, что важнее всего, финансовой. В итоге я закрылся по 72 долл. Акции «Метогех» в конце концов доросли до 96 долл., после чего рухнули до 2 долл.

Я был полностью, совершенно и абсолютно прав, когда открыл короткую позицию по этим акциям по 48. Но в конечном итоге потерпел полный крах. Рынку моя правота была безразлична.

Произошедшее — один из источников моего теперешнего понимания истерии.

Чему вас научил этот случай?

Тому, что рынок может подняться выше, чем я могу предположить, и опуститься ниже, чем я думаю.

Я был склонен считать, что раз я что-то понял, то и все это поняли. У меня не было конфиденциальной информации, я просто читал прессу. Теперь я понимаю, что другие не знают того, что известно мне. Мало кто способен предвидеть на полгода, год или на два года вперед.

Случай с акциями «Метогех» показал мне, что на рынке акций может случиться все, что угодно, ибо многие его участники не понимают происходящего.

Ожидаете ли вы более сильного медвежьего рынка, чем те, что мы уже пережили?

Да, я ожидаю, что в конце концов рынок прорвет минимум октября 1987 года. Вы ожидаете и глубокого спада?

Пока [72] я жду только финансового кризиса. Однако политики могут еще больше все испортить и превратить его в экономический коллапс.