Я подошла и решительно постучала в дверь.

– Кто там? – послышался мужской голос.

– Я… – робко ответила я.

– Кто это я?

Я молчала, растерянная.

– Эхх! – раздалось за дверью, после чего она открылась. На пороге стоял высокий, широкоплечий мужчина лет пятидесяти.

– Вам кого? – удивленно спросил он.

– Дяденька, понимаете, я заблудилась, – жалобно проговорила я. – Шла-шла – и заблудилась. Вы не могли бы мне подсказать, как дойти до Вишневки?

– Эх, милая! – мужчина всплеснул руками. – До Вишневки! Это тебе часа два идти придется!

– Как два часа? – с ужасом спросила я.

– Вот так. Там твоя Вишневка! – он указал рукой в сторону, противоположную той, что я шла через лес.

– Неужели? – еще не веря, прошептала я.

– Ты как сюда попала-то?

– Я погулять вышла, – заплакала я. – Шла, шла и…

– Понятно, – он усмехнулся и поскреб подбородок. – Ну что ж, заходи.

Я поднялась на крыльцо. Обстановка в доме этого мужчины была совсем простая. Вся мебель самодельная.

– Садись, – он указал на стул.

Сам прошел к самовару и налил мне большую кружку чаю.

– Сахару – уж извини – у меня нет. Не пью я с сахаром.

– Что вы, спасибо! – я всегда пила чай с сахаром, а неслащенный просто терпеть не могла, но сейчас этот напиток показался мне самым вкусным из всех, что я пробовала в жизни.

Мужчина нарезал хлеб толстыми кусками, достал завернутое в тряпочку сало и протянул мне. Я с жадностью набросилась на еду.

Мужчина сидел рядом, пил такой же горячий чай и почти не смотрел на меня.

– Звать-то тебя как? – вдруг спросил он.

– Оля…

– А меня Алексей Иванович. Можешь меня звать просто дядя Леша.

– Очень приятно, – прошептала я.

– Значит, так, девка, – проговорил он, отодвигая чашку. – Сегодня у меня переночуешь. А завтра у тебя на железную дорогу выведу. Три остановки на электричке проедешь – и как раз в свою Вишневку попадешь. От остановки-то найдешь дорогу?

– Найду, – ответила я и ужаснулась:

– Три остановки! Как же меня угораздило так далеко забрести?

– Ну уж не знаю! – он улыбнулся.

И я тоже не знала. Странно, правда?

Алексей Иванович поднялся и стал стелить постель на широкой деревянной кровати. Я с легким беспокойством следила за ним.

– Не боись, – буркнул он мне. – Я на чердаке лягу.

Я с благодарностью посмотрела на него и облегченно вздохнула. Отражать сексуальные домогания в данный момент у меня просто не было сил.

– Раздевайся, ложись, – просто сказал Алексей Иванович, выходя на крыльцо. – Хочешь – дверь запри.

Запирать дверь я не стала. И раздеваться тоже: я просто падала от усталости. Едва добредя до кровати, я рухнула в нее и тут же вырубилась. Спала крепко, без сновидений, не проснувшись ни разу за ночь. Такое со мной редко бывает, обычно я проснусь раз десять и буду вставать и ходить туда-сюда по разным делам, пока не получу втык от Полины, если мы ночуем вместе.

Проснулась я от того, что в лицо мне бил солнечный свет. Открыла глаза и сразу зажмурилась. Сладко потянувшись, я спрыгнула на деревянный пол. Тут взгляд мой упал на часы, и сердце мое сжалось. Времени было половина первого. С ужасом вспомнив вдруг о Полине и о детях, которые, наверное, очень волнуются, я побежала на улицу. Алексей Иванович Сидел на скамейке и чинил какую-то металлическую штучку. Увидев меня, он улыбнулся.

– Выспалась? Вот и хорошо. Сейчас обедать будем.

– Не могу я обедать, дядя Леша! – закричала я. – Мне домой нужно срочно! Мои, наверное, меня ищут…

– Ах, ты! – покачал головой дядя Леша, откладывая свою работу. – Ну пошли. Сейчас как раз электричка будет.

Я почти бегом побежала за ним. Бежала и от души надеялась, что Полина не волновалась за меня очень сильно, привыкшая к моим выходкам.

Оказалось, что Полина совсем не волновалась. Потому что это не то слово. Она просто сходила с ума. Когда я поднялась на крыльцо и заглянула в комнату, то увидела следующую картину.

На столе стоял пузырек с корвалолом. Этим было сказано уже все, потому что Полина не признает лекарства.

Сама сестра сидела за столом в компании пожилого милиционера, который что-то записывал на листке.

– Не волнуйтесь, пожалуйста, – постоянно повторял он. – Ее уже ищут.

Руки у Полины дрожали. Такого я еще не видела. Она тушила сигарету в пепельнице и закуривала новую. Я заметила, что пепельница просто переполнена окурками.

Глаза у Полины были красными. И еще она заикалась. Заикалась, когда разговаривала с милиционером. Не сильно, но заметно. Такого я никогда за ней не наблюдала.