— Как интересно, — с яростью комкая вырванный листок, процедил он.

Вестич мял бумагу, сжимая кулак все крепче, и только чудовищным усилием воли удерживал себя на месте.

— Мои друзья оценили, — с наглой ухмылкой похвастался Сухов.

В следующий момент противники крепко сцепились, схватив друг друга за грудки. Коридор немедленно замер, шепотки смолкли. Первокурсники в мгновение ока позабыли про пересдачу и с открытыми ртами воззрились на скандалистов.

— Заканчивай с художествами, студент! — прошипел Вестич, дергая парня ближе к себе. Полосатый свитер затрещал, а ворот натянулся.

— Иначе? — На щеке у студента нервно дергался мускул.

— Иначе разучишься и рисовать, и писать. Будешь печатать на компьютере одним указательным пальцем! Доходчиво объясняю?

Сухов дернулся, пытаясь высвободиться из крепкого захвата.

— Что здесь происходит?! — прогрохотал декан, как на грех, проверявший порядок в корпусе. — Прекратите немедленно!

Студенты, следившие за поединком, смущенно зашушукались. С брезгливой гримасой ведьмак оттолкнул противника, и тот неловко оступился, едва сохранив равновесие.

— Вестич, — рявкнул декан, теряя терпение, — от вас я такого не ожидал!

Спорщики буравили друг друга свирепыми взорами, но не шевелились. Решив, что инцидент исчерпан, декан поспешно поковылял по коридору. Стоило толстячку повернуть за угол, как Вестич сграбастал блокнот с оскорбительной карикатурой и швырнул его в урну.

— Достанешь, — прокомментировал Фил. — Если, конечно, небрезгливый.

Сухов побагровел, готовый накинуться на врага с кулаками, но тут со скрипом приоткрылась дверь в аудиторию. Все присутствующие одновременно оглянулись. В коридор тихонечко выскользнула Саша и, пересекшись быстрым взглядом с напружиненным ведьмаком, расстроено нахмурилась.

— Еще увидимся, художник, — процедил он, обращаясь к униженному сопернику, и двинулся в сторону замершей подруги. Первокурсники поспешно расступились, освобождая ему дорогу.

Вместе с Филиппом мы спускались в пустом лифте на первый этаж факультета. И в тишине монотонно пел ненавистный голос. Из-за соло, без пауз звучавшего в голове, не выходило сосредоточиться. Даже на экзамене подсказанное определение удалось прочитать только с пятого раза. Так что тройка в зачетке являлась огромной удачей.

Невольно я поймала себя на том, что уже подпеваю проклятому дару.

— Отходная молитва? — Услышав мое мурлыканье, изогнул одну бровь ведьмак.

— Отлично! — Я сморщилась и потерла ноющие виски. — Твой дар меня уже хоронит, а отпевать еще с ночи начал.

— С этого момента поподробнее, — насторожился Вестич.

— Сначала дар только говорил, а теперь еще и запел, — буркнула я, не углубляясь в детали.

На улице поднялась настоящая зимняя метель, и земля снова покрылась белым кружевным полотном. Холодный ветер гонял крупные хлопья мокрого снега, утро погасло, превратившись в грязные сумерки. С веток деревьев срывались крупные холодные капли. Филипп поспешно поднял воротник вельветового пиджака и потуже затянул шарф.

— Не лети, — велел он, скользнув по мне неодобрительным взглядом.

Пение в голове бухнуло громче и отчетливее, даже удалось распознать незнакомые латинские слова. Внезапно, откуда не возьмись, на стоянку выскочила крошечная машинка, похожая на алую букашку. Из-за лобового стекла круглыми, как блюдца, глазами таращилась платиновая блондинка. Вцепившись мертвой хваткой в руль, она летела прямо меня, никак не пытаясь притормозить или свернуть.

Все произошло за короткие секунды, я даже толком испугаться не успела, как Филипп дернул меня за куртку, выхватывая из-под колес. Охнув, я налетела на спасителя, судорожно схватилась за его пиджак, отчего раздался подозрительный треск рвущейся ткани.

— Саша, просил же быть осторожнее! — устало пробормотал Филипп, помогая мне вернуть равновесие. А, между тем, малолитражка вильнула и, как ни в чем не бывало, поехала себе дальше.

— Спасибо, — обалдело пролепетала я, начиная осознавать, что едва не покалечилась.

— По сторонам надо смотреть, — нравоучительно проворчал парень.

Филипп довел меня до внедорожника и, галантно открыв дверь, помог забраться в салон. Конечно же, я неуклюже ударилась макушкой о железный свод дверного проема и, застонав, рухнула в кресло. Вот уж Вестичи были правы, когда, сберегая здоровье, отказывались выходить в черный четверг из Гнезда!