– Да самый разный! Вот, смотри!

Тут только я заметила в руках у Мурашова огромную спортивную сумку фирмы «Адидас», набитую чем-то до отказа.

Дрюня расстегнул замок, подул на замерзшие руки и раскрыл сумку. Я увидела большое количество разнообразных баночек и скляночек.

– Что это? – спросила удивленно.

– Это новейшая косметика крупнейшей и известнейшей фирмы… фирмы… Как ее, черт? Забыл совсем! Ну, неважно! Главное – косметика первосортная! Это меня Мишка на это дело сподобил. По большому блату, между прочим! – подчеркнул Дрюня. – Так что давай с тобой сотрудничать – вмиг разбогатеем! Мишкина жена этим полгода занимается. Просто озолотилась! Мишке даже работать не надо. Бери! – с этими словами Дрюня всучил мне сумку.

– Подожди… – попыталась я отстраниться. – А что с этим делать-то?

– Ну как что! – поразился моей недогадливости Дрюня. – Распространять среди знакомых!

– Продавать? – ужаснулась я.

– Не продавать, а распространять! – выразительно поправил Дрюня. – Верняк дело! Понимаешь, нам с тобой будет идти процент от реализации. там выстраивается эта… как ее… Тьфу, забыл опять! Ну, неважно. Я тебе дам прайс-лист, там все написано. И название фирмы, и почем продавать. В общем, золотые горы можно заработать. Короче, это я тебе оставляю, ты реализовывай, а я к тебе на неделе зайду за своей долей. Я думаю, тебе двадцать процентов, а мне восемьдесят – так будет справедливо, да? Я же в конце концов основатель нашего бизнеса. Ты, Оля, только бутылочку не забудь прикупить – отметить это дело! Ну, пока! На! – он протянул мне какой-то смятый листок.

– Подожди! – пролепетала я.

Но Мурашов уже скользнул куда-то в переулок, повесив сумку мне на плечо. Я осталась одна. Стояла и растерянно топталась на месте. Чертов Мурашов! Хитрюга! Надо же так меня подставить! Верняк дело! Тебе двадцать процентов! А ему, видите ли, восемьдесят как основателю бизнеса! Тоже мне, бизнесмен! Подлец! Тунеядец! Альфонс! Полина права – зря я с ним миндальничаю. Ох, ну почему, почему я не могу, как Полина, решительно отказывать? Почему меня все используют?

Хотелось заплакать. Но я подумала, что от слез сейчас станет еще холоднее и решила повременить с этим.

Обнаружив, что до сих пор сжимаю в руке обрывок, который сунул мне Мурашов, я заглянула в бумажку. Это оказался прайс-лист. Увидев цены, проставленные сбоку, я почувствовала, что у меня сперло дыхание. Господи! Да кто же у меня купит эти банки за такие деньги? Честно говоря, в первый момент мне показалось, что Мурашов перепутал прайс-лист и подсунул мне цены на ракетные двигатели.

Первым моим побуждение было швырнуть злосчастную сумку подальше. И послать туда же Мурашова. Но дурацкая воспитанность не позволила этого сделать. Ладно, я возьму сумку с собой, а вечером непременно отнесу ее Дрюне. И очень решительно скажу, чтобы он не впутывал меня в свои авантюры! А еще лучше – пожалуюсь его жене Елене. Она ему быстро мозги вправит!

Поправив сумку на плече, я уныло потащилась на остановку. Втиснувшись в переполненный троллейбус и пристроившись у окна, стала смотреть на дорогу, спрятавшись за широкую спину какого-то дяденьки в надежде, что на меня не обратит внимания кондукторша. Но она, противная, все равно умудрилась меня выцепить и гаркнула прямо в ухо отвратительным голосом:

– Оплачиваем за проезд! Девушка, чего вы там жметесь?

– Я? Я вовсе не жмусь! – возмущенно ответила я, досадуя, что меня так позорят при посторонних и достала полтора рубля.

И чего ей дались мои полтора рубля? Все равно они ей погоды не сделают, а мне бы очень пригодились…

Больше, к счастью, моего пути ничего не испортило, если не считать того, что стоять пришлось всю дорогу. Господи, какие все-таки невоспитанные у нас мужчины! Хоть бы кто-нибудь из них уступил место молодой, привлекательной женщине! Нет, сидят, уставились в окно и делают вид, что ничего не замечают.

Один из представителей этого хамского племени очень откровенно меня разглядывал. Я изо всех сил старалась показать, что мне наплевать на его взгляды и вообще я совершенно не хочу сесть, даже если вокруг буде сотня свободных мест… Не помогло. Встал он со своего места за одну остановку до моей. Я не стала садиться из принципа, к тому же освободившееся место тут же заняла толстая, потная тетка. И чего садится? Постоять, что ли, не может?

Наконец, я добралась до нужного мне места и с облегчением вышла из переполненного троллейбуса. Сумка немилосердно оттягивала плечо.

Элла жила в стандартном девятиэтажном доме в Ленинском районе, на восьмом этаже. Я поднялась туда на лифте и несмело позвонила в дверь. Только тут я сообразила, что не придумала, как мне отрекомендоваться. Нет, вообще-то я планировала назваться той, кто есть на самом деле – психологом – но кто мне сказал, что эта Элла захочет со мной говорить?

Но раздумывать было уже некогда – послышался звук отпираемого замка.

Дверь открылась, и на пороге появилась маленькая, изящная девушка лет двадцати четырех, с рыжими волосами, рассыпанными по плечам. Носик у нее был вздернут, а большие голубые глаза смотрели с любопытством.