От картин, порождаемых не в меру разыгравшимся воображением, у Питера кружилась голова и очень хотелось курить.

Когда минувшей осенью, после шести лет, проведенных вместе, его девушка решила разорвать отношения, Питер воспринял эти слова точно гром среди ясного неба. Девушка не только охладела к нему, но и полюбила другого — какого-то страхового агента, разъезжавшего на «мерседесе» и снимавшего дом с видом на озеро. Трудно было представить страхового агента в роли донжуана? Разве такое возможно?

Питеру это казалось невероятным. Как один человек может разлюбить, а другой — остаться в неведении? Слова «бесчувственное бревно», точно рекламный слоган, звучали в его снах каждую ночь. Отчего он игнорировал появление несомненно настораживавших признаков? Отпуск, проведенный «мисс Огайо» с подругами прошлым летом, поздние возвращения из книжного клуба, макияж, который она накладывала, отправляясь в тренажерный зал. Выяснилось, что там они с агентом и познакомились. Как банально, как пошло. Наверное, она не сумела настроить радио на нужную волну, и тут на помощь пришел некий Джон Д. Рокфеллер. А теперь эти двое поженились и живут на тихой улочке, где, судя по количеству пластмассовых игрушек, валяющихся во дворах, люди только и делают, что рожают, система водоснабжения сдабривается препаратами, стимулирующими процесс деторождения.

Но неужели он собирается тратить в поездке время на размышления о «мисс Огайо» и новоявленном Джоне Д. Рокфеллере?

Эбо убрал казу в карман.

— Внимание, гребцы, приближается порог Джорджи! Держитесь правой стороны и следуйте за Питером. Питер, очнись!

Питер покрепче схватил весло. Плот несло к порогу, а впереди маячила Дикси.

— Вот так, — пробормотал Эбо. — Хорошо, хорошо…

Их плот скользил к темнеющему разветвлению «языка».

— Внимание… вперед! — перешел на крик Эбо, когда скорость начала возрастать. — Гребите! Гребите! Вперед!

Питер изо всех сил налег на весло, наклонившись к воде; плот ухнул вниз, налетев на первую волну.

— Правее! — завопил Эбо.

Питер начал отгребать назад — это было все равно что жать на тормоза. Но плот стоял на месте, а он все греб и греб, при этом весла его и Сэма постоянно соударялись.

— Направо, Сэм! — кричал Эбо. — Правый поворот! Ты сидишь справа, Сэм, — значит, греби назад! Посмотри на Питера! Ну же, правый поворот, круто вправо!

Но плот уже накренялся влево, с двух сторон его захлестывали волны, особенно доставалось правому борту. Тогда Питер, действуя по наитию, погрузил весло глубоко в воду и сделал мощный гребок, вкладывая в него весь свой вес, сто восемьдесят шесть фунтов, и до предела напрягая мышцы. Он чувствовал себя викингом, Посейдоном, Нептуном, владыкой морей. Питер промок до пояса, но его старания все же увенчались успехом. Плот начал разворачиваться, и, сойдя с порога под оптимальным углом, они чудесным образом миновали огромный, торчащий из воды камень у левого берега.

— Вперед!

Дружно взмахивая веслами, они вышли из бурлящего потока и присоединились к остальным.

— Стоп!

Питер застыл с веслом в воздухе, когда их плот легонько столкнулся с плотом Джея-Ти.

— Все целы? — спросил тот.

Дикси, смеясь, разворачивала плот.

— Меня потащило влево! Видели, как я чуть не врезалась в камень?

— Конечно, но мне хотелось закрыть глаза, детка, — признался Эбо.

«А мне нет», — подумал Питер.

— Митчелл, в следующий раз понадежнее спрячьте камеру, — посоветовал Джей-Ти.

— Было круто! — восхитился Сэм. — Надеюсь, мы однажды перевернемся.

Эбо хищно улыбнулся:

— Давай-ка кое-что повторим, Сэм. Ты сидишь справа. Если я говорю «правый поворот», ты гребешь вперед или назад?

— Назад? — предположил Сэм.

— Надо же, какой ты умный, — усмехнулся Мэтью.

— Просто смотри на Питера и делай как он, — продолжал Эбо. — Кстати, Питер, ты молодец. По крайней мере нам было не скучно.

Но Питер не слушал. В десяти футах от него Дикси наносила на губы гигиеническую помаду. Закончив, она убрала тюбик в карман шортов. Питер облизнул губы. Они пересохли. Уместно ли попросить у нее помаду?

«Ты просто дурак, — подумал он. — В твоем кармане лежит точно такая же помада».

Эта мысль удручала Питера весь день.

После полудня они преодолели несколько порогов, следовавших друг за другом с такими незначительными промежутками, что едва удавалось глотнуть воды. В стенах ущелья зияли разверстые пасти огромных пещер, а однажды они заметили самку горного барана с детенышем.

Эми, сидевшая на корме плота Эбо, сожалела, что фотоаппарат упакован в самых недрах ее багажа. Ей бы очень хотелось сфотографировать малыша. А заодно съесть батончик мюсли. Сахар в крови понизился, и у Эми слегка кружилась голова. Неудивительно — ведь она ничего не ела за ленчем. Не только из-за песка в салате — просто в животе у нее вдруг что-то стянулось. Это началось утром, сразу после завтрака. Боль? Нет. Вдруг она ощутила, как свело живот, а к шее прилила кровь; ей казалось, будто она надувает большой воздушный шарик. Эми не помнила, бывало ли такое с ней раньше или нет. Она боялась, что ее состояние может ухудшиться, но боль прекратилась сама собой — так же внезапно, как и началась.