Майкл как вкопанный встал посреди прохода.

— Живут вместе? — переспросил он. — В смысле… вместе живут? То есть Фолк — гей?

— А что тебе не нравится? — спросила я, упирая руки в бока.

— Да нет, нет, ничего, — забормотал Майкл. — Просто… просто я не догадывался…

— Просто ты жутко ревновал меня к Фолку без всяких на то оснований?

Майкл растерянно пожал плечами.

— Пойдем, — позвала я. — Надо поговорить с Фолком.

— Выходит, Фолк скрывает свои… привязанности? — спросил Майкл, когда мы свернули к нужному павильону.

— Не совсем, — ответила я. — Скорее не афиширует. Его семья полна фамильной гордости — одни из первых переселенцев штата Виргиния и всякое такое, — и они, конечно, здорово консервативны. Не представляешь, как все были расстроены, когда он представил Теда родителям.

— Потому что Тед чернокожий — или потому что он гей? — спросил Майкл.

— Знаешь, не понять, что убило их больше. Во всяком случае, отца. Мать так обрадовалась возвращению Фолка из Калифорнии, что ей было все равно.

— Не могу поверить, что здесь до сих пор еще столько предрассудков, — покачав головой, сказал Майкл.

— Ребятам пришлось нелегко, — подтвердила я, надеясь, что сочувствие вытеснит из души Майкла остатки неприязни. — А вот и их павильон.

Павильон Фолка был гораздо красивее моего, он напоминал кованую беседку в саду какого-нибудь нувориша и был спроектирован таким образом, что в самом выгодном свете показывал работы владельца. Кроме того, он быстро и легко собирался и разбирался, а будучи упакованным, занимал на редкость мало места; казался легким и воздушным, а выдерживал ураганы, которые на моих глазах опрокидывали гораздо более серьезные сооружения. И, к моему удивлению, Фолку удалось избавить и павильон, и небольшую железную ограду вокруг него от всех острых углов и неровностей, которые могли бы представлять опасность для бегающих по ярмарке детей или неуклюжих взрослых.

— В чем дело? — спросил Майкл, видя, как я уставилась на павильон.

— Хочу такой же, — вздохнула я. — Не этот самый, конечно, но что-то подобное.

— Уверен, что ты можешь сделать не хуже, — сказал Майкл. — А то и лучше.

— И я уверена. Я даже помогала Фолку работать над этим, лет десять назад. Только не могу придумать дизайн. Мне не хочется тупо повторять павильон Фолка, я мечтаю создать что-то не менее потрясающее, но абсолютно свое.

— Ну и правильно, — поддержал меня Майкл. Интересно, он и вправду считает, что это правильно, или ему просто приятно наше с Фолком профессиональное соперничество? Трудно сказать.

Группка туристов остановилась около павильона, рассматривая вывеску, на которой вычурными старинными буквами было написано:

УИЛЬЯМ ФОЛКНЕР КЕЙТС. КУЗНЕЦ

Туристы заглянули, а потом и зашли в павильон.

— Попались! — откомментировала я.

— Что? — удивился Майкл.

— Понимаешь, заманить их внутрь — значит наполовину выиграть битву. Посмотри на людей — они гуляют по рядам, заглядывают в каждый павильон и стараются даже пальцем ноги не переступить невидимую линию, отделяющую его от прохода.

— Потому что внутри продавцу легче их уговорить?

— Именно. То же самое со взглядами. Посетители стараются смотреть на твой товар, а ни в коем случае не на тебя. Поэтому один из трюков — придумать что-то интересненькое, что сможет зацепить их и заставить войти.

— Как павильон Фолка?

— Точно.

Или, скажем, сам Фолк. Мой учитель кузнечного дела стоял в глубине павильона и разговаривал с двумя покупателями. Вернее, покупательницами — сколько я знаю Фолка, вокруг него всегда вьется больше представительниц прекрасного пола, чем вокруг любого другого кузнеца. Еще три покупательницы стояли в стороне и, притворяясь, будто рассматривают павильон и выставленные в нем вещицы, бросали заинтересованные взгляды на хозяина, думая, что никто этого не замечает.

И было на что посмотреть. Высокий голубоглазый блондин (внешность типичная для представителя одной из самых старых в этих местах семей) с мускулистым телом кузнеца. Одет Фолк был очень просто — синие бриджи и домотканая рубашка с небрежно закатанными рукавами, но на этом парне любая одежда смотрелась потрясающе.

— Мэг! — воскликнул он, заметив нас. С улыбкой извинился перед покупателями и кинулся ко мне с дружескими объятиями. Я почти физически почувствовала волны ненависти, исходящие от оскорбленных дам, да и Майкл недовольно отвернулся.