Светлана заплакала и никто не пытался ее успокоить, все были ошарашены услышанным. Только Ольга сидела с ней рядом и гладила по руке.

— А после ты убежала, — констатировала я, опомнившись.

— Убийство, совершенное в состоянии аффекта, — просветил окружающих Жора.

Света мотнула головой в знак согласия и начала немного успокаиваться.

— Хорошо. Светлана, кто же просил тебя о такой… помощи?

— Один хороший знакомый.

— Ну и знакомые у тебя! — прокомментировал Жора.

— Ко мне пришел человек и сказал, что от моего знакомого. Я не могла не помочь. Он сказал, что если я не сделаю того, что он просит, то он обнародует негативы тех фотографий.

— Откуда у твоего знакомого эти негативы? — я бы такую вещь не стала бы доверять кому-то, даже самому лучшему знакомому.

— Он — фотограф, который все снимал.

— Почему ты сразу не забирала у него негативы?

— Он сказал, что сразу уничтожает все ненужные негативы. Чтобы они не засоряли студию.

— Все, да не все… — проговорила я и задумалась над сложившимся положением. — Света… а зачем тебе вообще понадобилось фотографироваться… так? Извини, если вопрос некорректный.

— Скажем так — хобби, — подытожила Светлана, пряча глаза в пол.

Ясно. У нее, наверное, это… Как это отклонение-то называется? Черт, не помню! Надо у Ольги спросить. Одним словом, когда человеку нравится фотографироваться обнаженным, а потом смотреть на эти фотки. Они даже бесплатно согласны этим заниматься. Да, не хотела бы я иметь такое «хобби»…

— О`кей, хобби так хобби. А почему сейчас нельзя забрать у него их? Ну, скажем, мы могли бы на него надавить… — предложила я.

— Он погиб вместе со всей семьей в автокатастрофе. А негативы, скорее всего, передал тому, кто ко мне и приходил.

— Замкнутый круг какой-то получается, — ломала я голову. — И что же нам теперь делать?

Что же, что же делать?? Одно ясно, от Светланы нужно добиться написания признания в виновности смерти Олега. Она может пригодиться. А с признанием она далеко не убежит.

Писала она примерно минут двадцать, затем Жора заверил документ своей подписью, попросил расписаться Дрюню и Ольгу, как свидетелей.

Судя по поведению, Светлана убегать не собиралась. Даже наоборот, помогала всеми силами. Но береженого Бог бережет.

— Полина, может съездить к бабушке? — подала голос Ольга.

Я задумалась, ведь действительно стоит съездить к бабуле. Она могла его видеть и знать, где он живет.

— Ольга, а Лев Сергеевич не говорил, видел ли он Евгению Михайловну уже или нет?

— Он сказал, что как приехал, сразу мне позвонил, — задумалась Ольга. — А еще сказал, что обязательно навестит бабушку.

— Вот этим мы и воспользуемся.

Так даже и лучше. Я обошла комнату по кругу и стала раздавать всем бесплатные указания. Мы собирались к бабушке, брать штурмом ее маленький домик. Для этого надо было основательно подготовиться и каждому знать, что делать.

А Жора тем временем вызвал бригаду и Свету забрали в СИЗО. Он попросил не предпринимать ничего и ждать его указаний.

Замаскировались мы на опушке леса, откуда открывался замечательный вид на пшеничные поля, серебристую речку, а главное — на бабушкин домик. Время было уже обеденное, и Ольга с Дрюней занялись приготовлением стола, вытаскивая привезенную с собой провизию на клеенку, расстеленную на травке.

Я сидела на бревнышке и пялилась в бинокль. Овсянников сидел рядышком и помогал мне тем, что нежно гладил мои колени. Такая помощь мешала мне сосредоточиться, я скидывала Жорины руки, но это не помогало. Они вновь тянулись к коленкам, будто там медом намазано.

— Жора, перестань. Я из-за тебя что-нибудь прогляжу, — он обиделся и убрал руки. — И вообще, что-то у тебя настроение не рабочее. Мы здесь не на пикнике.

— Ладно, ладно, сдаюсь, — Жора комично поднял руки вверх и успокоился, вняв моим настойчивым просьбам.

Стол уже был готов и все расселись вокруг него, только я торчала на своем бревне с биноклем.

— Полин, идем есть, — проявил беспокойство Мурашов.

— Ешьте, я потом.

— Ну, как хочешь.

— Ага.

Я смотрела, смотрела и ничего не могла высмотреть полезного: бабули копаются на своих огородах, в том числе и Евгения Михайловна, детишки чумазые играют на улицах, девки на завалинках лузгают семечки и строят глазки местным плейбоям. Деревенская скукота, одним словом. Нигде ничего примечательного. Даже мухи и те дохнут от скуки. Тьфу, черт, неужели мне весь день на солнцепеке жариться? Этот гад возьмет, да и не приедет, чтоб его… Я устало опустила бинокль и потерла переносицу.