Существует множество противоречивых описаний личности этого разбойника. Согласно одним, это очаровательный плут, который промышлял в Шервудском лесу с веселой оравой своих приятелей, отнимал добро у богатых и раздавал беднякам. Эта версия представляется наименее вероятной, так как не имеет никаких фактических подтверждений. В других источниках это фольклорный персонаж майского праздника плодородия. Также о Робине Гуде упоминали и как о дворянине, лишенном наследства, который сражается, чтобы получить то, что ему причитается по праву, и как о крестоносце на службе Ричарда Львиное Сердце, воюющем с его братом-злодеем Джоном, который занял престол, и как о придворном аристократе из свиты короля Эдуарда II. Также упоминается некий Робин Ход из Йоркшира, сбежавший от правосудия и скрывавшийся в лесах под Барнсдэйлом.

Так или иначе, в сухом остатке этих преданий мы имеем образ народного героя, способного на поступки необычайной храбрости и мастерски владеющего оружием. В этом смысле Робин Гуд представляется очередным воплощением традиционного для многих культур мифа, который восходит еще к легендам Месопотамии, — мифа о сверхчеловеке, приходящем на помощь простым людям и освобождающем их от тягот повседневной жизни. Эта история типична для обществ, где царит произвол верховной власти, а глас народа игнорируется.

Менее возвышенная (и, скорее всего, наиболее близкая к истине) версия вырисовывается из недавно обнаруженных судебных документов деревеньки Эйри в Беркшире. Там упоминается некто Уильям Роубход, в 1261 году уже привлекавшийся к суду и сбежавший из-под стражи. Кроме него, в шайке, которую подозревали в грабежах, было еще двое мужчин и две женщины.

Кем бы ни был Робин Гуд (практически нет сомнений, что такой человек действительно существовал в XIII веке), с ним, по всей видимости, произошло то же, что и с Джесси Джеймсом, — его именем называли себя многие, и получалось, что он совершал «подвиги» одновременно в самых разных местах.

Если личность Робина Гуда, скорее всего, реальна, то совсем иначе обстоит дело с его подругой — девой Мэриан. Несмотря на литературную традицию, где эти персонажи тесно связаны, в средневековом первоисточнике она вообще не фигурирует. По правде говоря, Мэриан впервые упоминается как подруга Робина Гуда только в XVI веке. Вся романтическая история основана, по всей видимости, на музыкальной пьесе, написанной в 1283 году в городе Аррасе, во Фландрии. Автором был Адам де ла Галь, бывший священник, возможно обучавшийся искусству полифонии в Париже и оказавшийся придворным музыкантом в свите графа Робера II д’Артуа, резиденция которого как раз располагалась в Аррасе. Вполне возможно, что эта пьеса, а точнее пастораль, была написана, чтобы усладить слух воинов Роберта II в походе в южную Италию — граф отправился помочь своему кузену, королю Карлу I Анжуйскому.

В этом произведении присутствует все, что только могло потешить солдата в дальнем походе, — романтическая и слегка пикантная комедия из жизни в далеком родном краю. Пьеса написана в пасторальной манере, восходящей к искусству Древней Греции. Основу сюжета в таких произведениях, как правило, составляет история простого деревенского жителя (обычно пастуха или пастушки), которого пытается обмануть или соблазнить коварный мошенник из города. В пьесе да ла Галя героиню, счастливо избежавшую сладострастного рыцаря, зовут Марион. Перемежающееся танцами и песнями повествование развивается по каноническому сюжету: Мэрион околдована чарами рыцаря и подумывает сбежать с ним из отчего дома, в последнюю минуту осознает бесчестность этих намерений и целая и невредимая возвращается в объятия своего неотесанного жениха по имени Робэн.

Аррас был идеальным местом для людей вроде де ла Галя — в этом процветающем городе с двухсоттысячным населением безбедно существовали еще две сотни поэтов и музыкантов. В каком-то смысле его пьеса «Комедия о Робэне и Марион» имеет социальный подтекст и отражает взаимоотношения деревенских жителей, занятых разведением овец, и горожан, наживавшихся на продаже овечьей шерсти. Именно шерсти был обязан своим богатством Аррас, равно как и вся Фландрия. С раннего Средневековья прибрежные равнины Фландрии, исчерченные сетью рек, были центром овцеводства и торговли 111 — 203 . В Европе того периода главной отраслью промышленности было производство ткани, а Фландрия слыла столицей текстиля. Во времена де ла Галя Аррас и другие центры текстильной промышленности, Гент и Ипр, стремительно развивались и распространяли свое влияние на близлежащие деревни.

Феномен голландской промышленной революции был, по большому счету, вызван одним техническим новшеством — горизонтальным ткацким станком, позаимствованным у арабов. Он был оборудован двумя ножными педалями для подъема нитей основы ткани, что освобождало мастеру руки и он мог быстро перебрасывать ими челнок. Это ускоряло процесс изготовления материи, делало его более выгодным с экономической точки зрения, а кроме того, позволяло ткать длинное полотно. Вековой опыт работы с шерстью превратил фламандцев в лучших ткачей средневековой Европы, их ткани носили во всех известных европейцам странах. Фламандские купцы побывали всюду — от Балтики до Ост-Индии, где закупали красители, и до Ближнего востока, откуда привозили квасцы для закрепления краски.

Коммерческий успех фламандцев отчасти объяснялся новой модой конца XII века на шерстяную верхнюю одежду. Обеспеченные люди отдавали теперь предпочтение шерсти, а не популярному в прежние времена льну. Спрос превышал предложение, и у фламандцев образовалось так много заказов, что они даже стали импортировать шерсть из Англии. Текстильная промышленность развивалась стремительными темпами, что вызвало появление узких специальностей. Они касались в основном операций по обработке материала, уже сошедшего со станка. Чистильщик оттирал с ткани грязь и жир, браковщик следил за вылезшими нитями, сукновальщик разминал ткань и делал ее мягче, чесальщик зачесывал ворс вверх по ткани, резчик подравнивал ворс, а проборщик затягивал дыры.