Не скажу, что мысли Рыжкова диссонировали с общим настроением. Но некоторые мотивы настораживали. Уж очень он нажимал на то, что нельзя «выходить за рамки социализма». (На это, помню, я отреагировал так: «Реформу будем проводить в рамках социализма, но не в тех, которые сковали общество, погасили инициативу и заинтересованность людей».) Сетовал, что Воронин теряет нити управления материально-техническим снабжением.

Разговор заметно обострился, когда дело коснулось объемных показателей в легкой промышленности. Ей определили план в 75 миллиардов рублей, а договоров с торговлей она заключила на 72 миллиарда. По мнению Госплана и правительства, надо нажимать на легковиков, чтобы в план заложить нужную для хозяйства и бюджета сумму. Но возникал вопрос: зачем же закладывать в план 3 миллиарда рублей, на которые торговля не предъявляет спроса?

Весь апрель и начало мая были заполнены работой над тезисами. Я регулярно вел дискуссии с членами рабочей группы, стараясь не выпускать из поля зрения мельчайшие детали, имеющие отношение к делу, практически каждый день бывал в Волынском или приглашал товарищей к себе. Читали раздел за разделом, спорили, искали нужную тональность, точные формулировки. Первоначальный вариант отличался излишней задиристостью и запальчивостью. Это было понятной реакцией на настроения Госплана и других экономических ведомств. Но тезисы для членов ЦК, заметил я, должны брать солидностью, убедительностью, а не эмоциями и публицистикой. Доклад же — отличаться доходчивостью, его ведь будет читать вся страна.

Работа над тезисами была закончена 9 мая, и этот сорокастранич-ный документ разослан членам Политбюро.

В тезисах впервые была нарисована картина надвигающегося на страну экономического кризиса (само слово «кризис» еще не употреблялось), сформулированы основные направления перестройки управления экономикой и создания надежно действующего противозатратного механизма.

В то время мы подчеркивали, что перестройка мыслится в рамках социалистического строя, но в самом понимании социализма происходили глубокие перемены, ставился вопрос, насколько соответствуют этому понятию многие черты модели, сложившейся у нас в основном в 30-е годы. Резкой критике были подвергнуты этатизация общественной собственности, недооценка кооперативных и индивидуальных форм трудовой деятельности, отождествление планомерности с централизмом, ущемление демократических форм управления и самоуправления.

В тезисах дано развернутое обоснование новой модели хозяйственного предприятия (объединения) как «социалистического товаропроизводителя», ведущего хозяйство вполне самостоятельно. Коренным образом менялась «философия» планирования: из директивного, распорядительного оно постепенно должно было стать рекомендательным, прогностическим. Узловым моментом реформы назывался переход к новым принципам ценообразования, по сути дела, сочетающим рыночные механизмы с государственным регулированием. В развернутом виде излагались основные направления перестройки органов экономического управления.

До таких проблем, как мелочный контроль партийных органов за хозяйственной деятельностью предприятий, в тот период еще не добрались. В свое время Косыгин попросил передать в правительство отделы, созданные в ЦК КПСС для курирования практически всех отраслей народного хозяйства. Брежнев и его окружение восприняли это как попытку лишить партийное руководство рычагов управления, оставить его с одной идеологией. И реакция была прямо противоположной: соответствующие отделы и сектора стали расти еще быстрее. Поэтому в тезисах лишь в общей форме говорилось, что парткомы не должны вмешиваться в оперативно-хозяйственную деятельность предприятий, им следует сосредоточить усилия на развитии демократических основ управления.

Разослав тезисы по Политбюро, я на несколько дней съездил на Байконур, где познакомился с работами по созданию и запуску системы «Буран» мощнейшей ракетой-носителем. Еще раз убедился в огромных возможностях нашей науки и техники, в том, какие перспективы могут перед нами открыться, если подкрепить их сильной экономикой.

14 мая состоялось развернутое обсуждение тезисов на заседании Политбюро. Неожиданностей не произошло, не было недостатка в высоких и даже восторженных оценках. Рыжков, Лигачев, Талызин, Воротников и другие выступали в роли рецензентов и критиков. Впрочем, поскольку автором документа считался генсек, критика носила сдержанный характер и даже несогласие по принципиальным вопросам подавалось как частные замечания.

Лигачев, не углубляясь в вопросы экономической реформы, вдруг пустился в поучения о том, что перестройку не следует сводить к демократизации — это лишь ее рычаг, а цель — укрепление социализма. Высказался за смягчение критических оценок прошлого.

Ельцин отметил глубину и новизну документа, высказался за усиление раздела о партийной работе. Он ведь руководил столичной парторганизацией, а, как известно, «у кого что болит, тот о том и говорит».

Подводя итоги дискуссии, я акцентировал на том, что важен перелом в отношении реформы со стороны партии.

— Движение началось, но есть и сопротивление. Многие действуют вяло, кое-кто опаздывает. Еще раз убедила в этом поездка в Казахстан. Не забуду голоса из толпы: «Когда же наконец перестройка дойдет и до нас?»

От наших усилий зависит, быть ли перестройке ползучей, поверхностной или коренной, революционной. Поспешность, кавалерийский наскок не нужны, но нельзя и медлить, выжидать. Мы обязательно должны войти в 13-ю пятилетку с новым механизмом.

Противоречия нарастают