Перечитывая сегодня этот текст, можно задаться вопросом: а разве не правы были «демократы», говорившие об угрозе диктатуры и государственного переворота? Мой ответ заключается в том, что именно своими откровенно неконституционными действиями, нагнетаемой «антицентристской» истерией радикал-демократы в тот период создали подходящую психологическую атмосферу для гэкачепистов. Те наверняка рассуждали так: раз им можно, то нам сам Бог велел.

Указав на опасности справа и слева, я тогда, пожалуй, впервые достаточно определенно высказал мысль о значении политического центризма, способного воспрепятствовать столкновению крайних позиций и предложить обществу реальный путь выхода из кризиса. И процитировал меткую характеристику этого явления, данную Александром Исаевичем Солженицыным: «Труднее всего прочерчивать среднюю линию общественного развития: не помогает, как на краях, горло, кулак, бомба, решетка. Средняя линия требует самого большого самообладания, самого твердого мужества, самого расчетливого терпения, самого точного знания».

Для меня центр не какая-то геометрическая середина между двумя очками. «Речь не о том, чтобы занять некую промежуточную позицию — она была бы мертва, лишена динамики. Центр, в моем понимании, — это направление, ставящее целью преобразовать общество на новых началах, но не на основе противопоставления одной части другой, не на основе конфронтации, тем более объявления врагом противостоящей стороны, а на основе сплочения подавляющего большинства общества.

Здравый смысл в любом обществе преобладает — вот реальная база политического центра. Пусть он не криклив, не так шумлив, как крайние фланги, но охватывает основную массу народа, который обеспокоен судьбой своей страны и в нужный момент скажет свое решающее слово. Мы не должны пренебрегать его мнением. Именно в этом смысл перестройки — идти через глубокие революционные реформы, а не через конфронтацию, не через новый вариант гражданской войны. Хватит нам противостояния белых и красных, черных и синих. Мы — одна страна, одно общество и должны в рамках политического плюрализма, сопоставляя программы перед лицом народа, находить ответы, которые отвечали бы коренным интересам страны, двигали ее вперед.

Подлинно центристская позиция не приемлет ни возврата к сталинизму и застою, ни авантюризма радикалов, пытающихся одним махом загнать страну в рынок. Центристская политика — это линия на согласие и учет объективно существующих в обществе интересов». Если же говорить о ее содержании, я тогда определил его — социалистическая ориентация. Не стал бы и сегодня корректировать это определение.

— Мы не считаем, — говорил я в Бышове, — что и справа, и слева работают одни авантюристы. Другое дело, там есть вожди, которые толкают неизвестно куда: одни требуют вернуться назад, другие пускаются в галоп, не считаясь с реальностями, состоянием умов и вообще положением общества. Но и там, и там много здоровых сил. Главная идея центризма на сегодняшний день и на перспективу — это, безусловно, идея гражданского или национального согласия. Не беспринципное согласие любой ценой, а согласие на тех целях, которые приемлет большинство народа.

Тогда я верил в возможность глубокого реформирования КПСС и считал, что для этого она должна определить свою четкую позицию как по отношению к догматично-консервативным течениям, выступавшим за социализм без демократии, так и к либерально-буржуазным, выступающим за демократию без социализма. Таково в основном содержание моих выступлений в Белоруссии. Там, как мне кажется, они нашли понимание. Но центральная печать пропустила их мимо ушей. Видимо, решили избрать такую тактику, потому что трудно было возразить что-нибудь путное. Не хотели даже через критику пропагандировать эти идеи.

А между тем, завершив «артподготовку», радикалы двинули в «бой» основные свои резервы. Я имею в виду начавшуюся 1 марта вторую крупную забастовку шахтеров, одним из требований которых была отставка Президента СССР. Выступления шахтерских коллективов сыграли роковую роль в судьбе Союза. Ничто так не подорвало позиций центра и моей лично как президента. Дело, конечно, не только и не столько в нанесенном стране экономическом ущербе от многомесячного простаивания шахт в Кузнецком бассейне, Тюмени, на Печоре и т. д. Гораздо болезненнее отзывались на положении в стране психологические последствия действий шахтеров. По сути своей, они были направлены на защиту интересов трудящихся одной из самых тяжелых отраслей производства, а по форме оборачивались в тот момент дискредитацией политики перестройки. И надо сказать, с коварнейшим политическим мастерством использованы идеологами радикал-демократов как таран, разрушающий стены осаждаемой ими крепости. Мы недооценили это.

Вдохновители шахтерской забастовки все продумали, даже когда ее начать — 1 марта, за день до моего 60-летия. Пришли поздравить меня члены Политбюро, министры, многие депутаты, писатели, журналисты, с которыми я поддерживал добрые давние отношения. Тепло поздравили меня помощники. Дома в тот вечер собрались в семейном кругу, много было цветов, обращений, поздравительных телеграмм, в том числе от моих зарубежных коллег.

Ну а что касается прессы… Поздравила меня «Рабочая трибуна». «Комсомольская правда» опубликовала приветствие от бюро ЦК ВЛКСМ и от себя несколько двусмысленных фраз. Неприличную подборку высказываний напечатала «Вечерка».

Но, пожалуй, самое приятное, что было как-то связано с моим 60-летием, это обнародованное на другой день, 3 марта, сообщение о готовности проекта Союзного договора, парафированного девятью республиками. Долгая работа сначала Подготовительного комитета, потом Совета Федерации все-таки принесла свои плоды. И мне тогда казалось, что мы сумеем одолеть центробежные тенденции, ввести жизнь страны в нормальную колею.

Референдум 17 марта

С приближением референдума резко повысилась политическая активность партий и движений. Стали формироваться новые организации. Еще в конце февраля было провозглашено создание «Движения за великую единую Россию», главными действующими лицами которого были Проханов, Стародубцев, Полозков. Тогда же при ведущей роли Аркадия Вольского сформировался Научно-промышленный союз. Я уже говорил о «Демократическом конгрессе», объединившем в избирательный блок несколько партий с близкой друг другу ориентацией.

Иными словами, именно тогда начала складываться партийно-политическая структура, которая без больших изменений просуществовала до конца 1993 года. Вот, пожалуй, наглядное свидетельство того, что искусственным путем многопартийную систему не создать. Она может сложиться лишь в связи с референдумами, выборами, когда возникает необходимость четкого определения позиций, выступлений с программами, соревнования за голоса избирателей и депутатские мандаты.

А вот что касается мартовского референдума 1991 года, то там особого многообразия позиций не просматривалось и расстановка сил была предельно простой. С одной стороны, Демроссия, идеологи которой отбросили всякое стеснение и прямо призывали избирателей сказать «нет» на вопрос сохранения Союза ССР. С другой — КПСС, да и, можно сказать, все остальные возникшие к тому времени партии и группировки, отстаивавшие сохранение нашего союзного государства.