Шрифт:
— Браво! — кричит инструктор. — Браво!
— Значит, их уже взяли в оборот, — хмуро произносит Том. — На будущий год напялят на них школьные ранцы, и они опомниться не успеют, как по восемь часов каждый день будут сидеть на скрипучем канцелярском стуле.
Джеф недовольно чмокает.
— А остаток дня ссориться дома с партнером или почаще навещать родителей по выходным… Их уже тожевпрягли. Они этого еще не знают, но они уже в одной упряжке с нами.
— По-моему, — не выдерживает Джеф, — эти дети нормально учатся кататься на лыжах. Ничего другого тут нет. Все остальное — лишь твои поэтические бредни.
У Тома на удивление развеселый вид. Джеф сожалеет, что Скиппи не умеет кататься на лыжах и потому не ездит с ними в горы — даже его всегдашние непристойности лучше, чем эти бредни. Он сморкается. Потом вспоминает недавний свой зарок: не судить своих товарищей.
— О’кей, — говорит он примирительно. — Я бы сейчас дважды съехал по черному спуску, до двенадцати у нас получится. Потом можем по красному съехать к тому кабаку, где мы были вчера.
Он считает свой план максимально приемлемым: будь он здесь один, он катался бы самое малое на час дольше; после полудня проглотил бы наскоро в буфете сэндвич с бастурмой и дуй себе дальше; но вид у Тома не слишком восторженный.
— Так не гоняла меня даже Клара. С ней у меня, по крайней мере, была мотивация.
— Мотивацию спокойно я тебе предоставлю: skipass [17] на пять дней стоит четыре с половиной тысячи.
Том смотрит на Джефа с превосходством, истоки которого Джефу неведомы.
17
Лыжный абонемент (англ.).
— Я хотел бы тебя попросить кое о чем, Джеф. Не мог бы ты в моем присутствии любезно избегать слова skipass?
— Сожалею. Это абсолютно нормальное слово. Его употребляет каждый, и я не исключение. Думаю, ты единственный в Доломитах, кому это слово претит.
— Возможно, — допускает Том. — Мне было бы даже лестно.
Когда они наверху выходят из подъемника, Том сообщает Джефу, что перед запланированными тремя спусками он должен опрокинуть рюмочку.
— Одну рюмку и в путь, — говорит он.
Джеф сперва резко поворачивается к нему спиной, но потом со вздохом подчиняется его желанию. В маленьком баре у верхней остановки подъемника он торопливо заказывает и тут же оплачивает две рюмки граппы. Они выпивают их залпом, стоя. Джеф направляется к выходу, но Том останавливается.
— Что еще? — рявкает Джеф угрожающе.
У Тома извиняющийся вид.
— Мне непреодолимонужно в туалет. Я понимаю, что не могу испытывать твое терпение до бесконечности, и, естественно, смирюсь, если в данном случае ты поедешь вперед.
— Я подожду, — говорит Джеф ледяным тоном. — Ступай же наконец!
— Ты в самом деле меня подождешь? Из своего драгоценного skipass’а ты пожертвуешь мне три минуты?
— Ступай!
Джеф стыдливо осознает, что его выкрик звучал несколько истерично. В лице Тома что-то оттаивает.
— Господи, Джеф, ведь это всего-навсего лыжная прогулка…
Фуйкова
Случилось неожиданное: после того выпада Марии меня никто больше не спрашивает о Либоре, даже Мария. Это все равно как если бы я с предельной добросовестностью систематически готовилась к урокам истории, а учительница никогда не вызывала меня. Может, им не любопытно? Не могу понять. Иногда в отчаянии говорю себе, что даже возможное разоблачение было бы лучше, чем эта вечная неопределенность. Но какое там разоблачение? Я верю в себя. Я умею выскользнуть из самой что ни на есть хитроумной ловушки. Со спокойной улыбкой я готова ответить даже на самый каверзный вопрос. Я представляю это примерно так.
Мария (в присутствии всех): А получила ли Фуйкова от своего Либора что-нибудь к именинам? (Она агрессивно поворачивается ко мне лицом.) У тебя вчера ведь были именины?
Про себя я снисходительно ухмыляюсь: до чего же она дальновидна! Думает, что умная, но на самом деле дура. Она что, серьезно считает, что своим вопросом застигнет меня врасплох?
Я: Хотя и были, но лучше мне об этом не напоминай…
Мария (обводит присутствующих девочек многозначительным взглядом): Ты, наверно, хочешь сказать, что ничего от Либоране получила?
Я: Получила и не получила. Как посмотреть.
Мария (не спускает с меня взгляда): Может, объяснишь нам.
Я (с веселой улыбкой): Иными словами, твои сомнения насчет существования Либора не дают тебе покоя… (Вздыхаю.) Что ж, придется сказать тебе и про это: он где-то купил мне вроде как искусственную розу, которая, впрочем, и не роза вовсе: при ближайшем рассмотрении обнаруживаешь, что это сложенные красные трусики. «Танга».
Мария (кисло): Ужасно…
Я: Чувствую твою иронию, но не напрягайся, я с тобой согласна. Ты права. Это не ужасно, это досадно. Кроме того, он хорошо знает, что красный цвет я не люблю, а «танга» просто не выношу. В общем, подарок был даже не для меня, а скорее для него — если въезжаешь, что я имею в виду…