Но она не собиралась уступать.

— И куда, скажите бога ради, я пойду? Дома меня не ждут с распростертыми объятиями. Денег у меня нет. Может быть, мне следует принять милостивое предложение леди Херрингтон? Рандольфа? Вашей матери? Как будто я бездомная?

— Вы и есть бездомная.

Александра задрожала и потянулась за своими вещами.

Клервуд позволил ей забрать сумку, но его взгляд был таким твердым, что она застыла на месте, не в силах пошевелиться.

— У меня есть дом. Я оплатила съемное жилье на весь месяц.

С его губ сорвался странный резкий звук.

— Вы можете принять мое предложение. Фактически я даже настаиваю на этом.

Александра не знала, в чем заключалось это предложение, но, так или иначе, она не собиралась его принимать. Просто никогда не смогла бы забыть, что их связывало, — и то, как герцог поступил с ней потом.

— Нет. Независимо от того, в чем заключается ваше предложение, оно меня не интересует.

— Вы даже не послушали, что я хочу вам предложить.

— Я не должна выслушивать ваши предложения. Меня не интересует благотворительность, я не собираюсь принимать милости ни от кого, особенно от вас.

В его синих глазах мелькнуло раздражение.

— Вы упрямы. А я рассержен. Отель «Мейфэр» — лучший в городе. Я сниму там для вас апартаменты.

— А что потребуете взамен? — спросила Александра, искренне удивленная. У Клервуда определенно больше не осталось к ней никакого интереса, ведь так? — Почему вы решили так поступить? Чего от меня хотите?

— Я не прошу ничего взамен.

Она покачала головой:

— Я отказалась от милостивой помощи леди Бланш, Рандольфа и вдовствующей герцогини. И никогда не приму милосердия от вас. Если хотите знать, у меня несколько новых клиенток.

Его лицо снова стало черствым.

— В самом деле? Но вы только что сказали мне, что у вас нет ни гроша. — Клервуд заглянул ей прямо в глаза. — Мой чек был обналичен. Его забрал Эджмонт?

Александра уже не могла сдержать слез.

— Просто уйдите, ваша светлость. Я справлюсь — как, впрочем, справлялась и всегда.

Герцог отвел глаза:

— Боюсь, я не могу уйти.

И он внезапно притянул Александру к себе, зажав крепко‑крепко, будто в тиски. Потом Клервуд быстро зашагал в сторону своей кареты, увлекая Александру с собой.

— Остановитесь! Что вы делаете? — яростно вырывалась она.

Лакей открыл дверцы кареты, и Клервуд поднял Александру на руки.

— Сейчас я понял: можно было бы силой привезти вас в тот роскошный отель, но вы так горды, что тотчас сбежали бы оттуда — и вернулись в это отвратительное место.

Александра была в его руках. Она не хотела этих объятий, не желала цепляться за ненавистного Клервуда, но ради того, чтобы удержать равновесие, приходилось держаться за его плечи. Она взглянула в его глубокие синие глаза, понимая, что их лица оказались непозволительно близко. Теперь непокорное сердце с гулким стуком колотилось и что‑то бессвязно, пронзительно кричало. Она тут же вспомнила, какими были на вкус губы герцога, каким восхитительным казался момент их близости. Но важнее всего было другое: Александра никак не могла перестать думать о том, что именно Клервуд заставлял ее чувствовать — это было ощущение счастья, уверенность в том, что она любима.

Но это все было обманом.

Теперь рот Клервуда был крепко сжат. Да и его взгляд стал другим.

Внутри у Александры все затрепетало, а потом болезненно сжалось — она моментально узнала это ощущение. На самом деле ничего не изменилось — невероятная, фатальная притягательность Клервуда была прежней. И ничего хорошего из этого выйти явно не могло.

— Опустите меня, — прошептала Александра.

Не удосужившись ответить, Клервуд внес ее в карету, и лакей закрыл за ними дверцы. Герцог смотрел в глаза Александры, она, не мигая, глядела на него в ответ, чувствуя, как сердце переворачивается в груди. Он посадил ее на сиденье, и она тут же скользнула в самый дальний угол, все так же не отрывая от него взгляда, тяжело дыша.

— Вы проведете ночь в Клервуде, — постановил герцог. — А завтра мы обсудим ваше бедственное положение.

Стивен вошел в кабинет и плотно закрыл за собой обе двери. Теперь он сжимал медные ручки, задумчиво глядя на блестящую полированную древесину и собственные побелевшие от напряжения суставы. Великий и могучий герцог Клервудский был потрясен.

Как она могла там жить?..

Стивен так и не увидел ее комнату. Но ему и не нужно было этого делать. Герцог и без того знал, на что походило это съемное жилье — прежде ему доводилось видеть такие омерзительные трущобы. Подумать только, она оказалась в одной из них!

И в этом была его вина.

В глубине души Клервуд понимал, что так и есть, но признать это, даже наедине с самим собой, было непросто. Он отвернулся от двери, прошагал к бару и налил себе виски. Герцог сделал глоток, не в силах унять бившую его дрожь. Он был человеком высокой морали. Существовало только «правильно» и «неправильно», и разница между этими двумя понятиями почти всегда казалась такой же огромной, как между белым и черным. Александра Болтон была истинной леди, независимо от того, какие планы вынашивала. И она не заслужила жизни среди притесняемых, нищих людей, в качестве одной из них. Клервуд был в ужасе от того, что Александра оказалась в этой трущобе, но больше всего его терзало чувство вины. «Я, я виноват во всем», — снова подумал он.