Шрифт:
— Слышишь меня? Положи! Ее! На землю! Быстро!
Последний всхлип.
Именно этот момент она выбрала, чтобы умереть. Словно оглянулась и сказала: «О, черт, копы? Разбирайся с ними сам, дорогой!» И испустила последний вздох.
Еще один полицейский присоединился к первому. Он тоже наставил на Эрика пистолет, вопя во все горло:
— Положи ее немедленно, или я вышибу тебе мозги!
Эрик очень хотел повторить, что ей нужна помощь. Но промолчал. Помощь Джилл уже не понадобится.
Он держал на руках труп.
— Положи ее немедленно, и…
— Ты оглох? Хочешь, чтобы я выстрелил? Ты…
— Положи ее на землю!
— Глухой ублюдок, положи ее…
— Иначе я буду стрелять!
Эрик осторожно нагнулся, уложил Джилл на пол, чуть в стороне от дверей.
Вопли на миг прекратились. Затем полиция снова начала орать:
— Оружие! У него оружие!
— Брось нож, ублюдок!
— Бросай! На землю, быстро!
— Я сейчас спущу курок, если ты…
— Брось этот проклятый нож!
Поначалу Эрик просто не понимал, чего от него хотят и по какому поводу весь этот шум. Он не осознавал, что до сих пор держит нож в правой руке и что этот нож — с пластиковой ручкой и широким лезвием, Иуда наверняка взял его в кухне, — испачкан кровью Джилл.
Пальцы Эрика застыли на рукояти, но он смог их разжать. Нож упал на пол.
Два копа тут же оказались рядом, снова крича:
— Руки за спину!
— Прекратить сопротивление!
Один из копов врезал ему по почкам прежде, чем Эрик мог сказать, что не сопротивляется. Боль взорвалась в месте удара и волнами разошлась по всему животу. Его вырвало.
Руки Эрика заломили за спину, надели на него наручники и вздернули на ноги. Один из полицейских толкал его, второй тянул вперед за локоть.
Заднее сиденье патрульной машины было отделено сеткой, и на лицо Эрика падала паутина теней. Он подался вперед — он говорил с полицейскими.
— Почему ты это сделал? — спросил коп на пассажирском сиденье.
— Я же сказал вам,что я этого не делал! — Голос вернулся к нему, и Эрик почти кричал.
— Тогда почему ты весь в крови, а? Качался в ней, что ли?
— Ну… вроде того. Я упал.
— Ты упал. — Коп похлопал напарника по плечу. — Он упал, а?
— А как же, — кивнул второй.
— Альма была уже мертва, а Джилл еще держалась.
У Эрика пересохло в горле, глаза опухли от слез. Его надолго оставили одного на заднем сиденье, пока обыскивали дом, и все это время он плакал.
— А орудие убийства само прыгнуло тебе в руку, — сказал коп, который был за рулем.
— Я… я вытащил нож из ее спины. — На этот раз голос Эрика прозвучал просто жалко.
— Ты идиот, — сказал коп с пассажирского сиденья. — Ты что, не знал, что нельзявынимать нож из раны…
— Нет, я не знал.
— Парень, тебе лучше найти хорошего адвоката. Потому что он тебе понадобится. Да и то, могу поспорить, на смертельную инъекцию ты уже заработал.
Эрик медленно разогнул спину, откидываясь назад, расслабился. И захихикал, сначала тихо, потом все громче и громче. Он пытался сжать губы и не заржать во весь голос, но не мог. Это была истерика. Эрик хохотал, по его щекам текли слезы.
— Рал, что тебе так весело, — сказал коп с пассажирского сиденья, — потому что, как по мне, ты облажался по всем статьям.
Эрик продолжал хохотать. Он согнулся пополам, схватился за живот и начал раскачиваться.
— Да что тут такого смешного? — спросил коп за рулем.
Эрик, прилагая максимум усилий, чтобы не сорваться, смог все же выдохнуть между двумя приступами смеха:
— Я… я… с тем же успехом… — Он уже стонал. — Я с тем же успехом мог сделать это сам!
До самого полицейского участка он так и не успокоился.
ДЖОН ФАРРИС
Первенец
— Алло? Мириам?
— Нет, это не Мириам, Грегори. Ты наверняка не ожидал снова услышать мой голос, а? Думаю, ты забыл обо мне. Но сегодня тот самый день, когда я обещал тебе позвонить. На вершине мира время летит незаметно, да? Двадцать лет прошло с тех пор. Целых два десятилетия. Ничего не всплывает в памяти, Грег?