– Каночка! Ну, что ты детка? Обиделась? Что ты молчишь? Прости меня! Ну, я для тебя сделаю все, что ты меня попросишь. Скажи мне? Чего же ты хочешь?

Кано лежит на спине, смотрит в потолок и молчит. Я уже и так и эдак. Мне стыдно перед ней. Понимая, что всему я виной. Но прошлого не вернуть. Так, что ли?

– Ну, полазай мне пальчиками. Полазай сама. Я люблю их, они такие настойчивые!

Она опять и снова больно. Терплю. Не хочу ее оттолкнуть. Чувствую, что с моей

стороны хоть один неверный шаг и все. Расстанемся. Я стараюсь ей подыграть. И хоть мне и больно, но я вида не подаю и начинаю легонько стонать. Наседаю сама на ее грубые пальчики и постанываю.

– Ах! Еще, еще! Вот так, вот так!

Лежим с ней и отдыхаем. Устали обе. Все опять получилось, слава Богу. И даже то, что не поднималось на меня, не реагировало, так и то тоже сработало. Все просто, как раньше получилось. Здорово! Наконец-то Кано произносит.

– А я ведь подумала, что все! Конец отношениям. Нет, правда! Ты мне веришь?

– Да! Верю. Прости, что тогда не поверила. Думала, что ты все придумываешь из ревности.

– Нет. Я не ревнивая. Меня девчонки мои водолазы приучили. Чуть что, так я им давай. И все этим самым пальчиком балуются. Все хвалили. Но никто мне еще не сказал, так, как ты, что я сама хочу! От того я тебе благодарна, Оно! Иди ко мне, я еще разик хочу с тобой, милая!

Кано ушла. Я лежу в полудреме. Жду вторую подругу, Ишико. Она сегодня со мной после Кано. Не заметила, как заснула. Каночка уж сильно расстаралась!

– Оно! Оно, проснись! Беда! Кано пропала!

– Как? Как это случилось? Сколько у нее запаса воздуха? Что? Уж не помочь?

– Как же так? Кано, Каночка!

Оказывается, они сами решили изловить существо, и как всегда, это с нами в последнее время случалось, упустили его. Ушло оно, как всегда. Воспользовалось теми же люками. Но в этот раз Кано метнулась следом. Бросилась следом и исчезла. Вместо того что бы тревогу поднять они все ушли, а про нее даже забыли сперва. Спохватились через полчаса. Не увидели ее костюма водолазного на привычном месте. Стали соображать и только тогда спохватились, что она так и не вышла из цистерны. А ее уже осушили и на мокром полу ничего, только какая-то штука, из трубки. По моему сигналу все приходит в движение. Мы ищем Кано. Ищем, как сейчас можем. Если бы все было тогда, я бы ее искала, меняя глубины и направления сферосоида, но сейчас я бессильна что-либо изменить. Мы как были, так и остались неподвижны. Я бессильна ей помочь! В сердцах так разозлилась, что этот предмет, что мне передали из осушенной цистерны, как метнула со всей силы в стену. Так он бах! Разлетелся, хотя с виду был довольно прочный и герметичный. Уже собралась уходить, но меня останавливает Моно.

– Постой, Оно! Смотри!

В руках Моно что-то. То, что вылетело и осталось лежать возле разбитого мною предмета.

– Что, это?

– Носитель.

– Что, что? Какой еще носитель и чего?

– Носитель информации, Оно! Это какой-то очень старый образец, не такой как сейчас. Кажется, его называли, так, дай-ка вспомнить?

– Да! Флэшка, точно! Это флэшка. Носитель цифровой информации.

– Ничего не понимаю. Что за числовая информация, объясни? Числа о чем?

– Да, не числовая, а цифра. Оцифрованная информация. Поняла?

– Да, куда уж нам? Главное, отчего ты так радуешься? Скажи мне, Моно?

– Да, это же послание! Как ты не понимаешь? Это послание нам!

– Ну, милая! Знаешь, сколько я таких посланий в океане могу выловить? После гибели цивилизаций и сферосоидов? Знаешь сколько всяких предметов в море? И оцифрованных и численных, каких ты хочешь? Извини меня, Моно. Но я пойду к себе. Если будет что-то о Кано, немедленно ко мне.

Прилегла, а перед глазами Кано! Милая, родная! Жаль! Как же мне ее жаль!

Связь срабатывает, когда я все-таки задремала.

– Оно! Есть! Есть, Оно! Мы не одни! — Вопит непривычно громко Моно.

Пока я спала, она вместе с компьютерщиками нашего центра все-таки списала информацию с этого носителя. И теперь кричит, нет, просто орет мне в самое ухо.

– Оно! Оно! Ты только посмотри и послушай! Это невероятно! Это мечта, сказка! Смотри!

Экран вспыхнул, и я уставилась на него как завороженная. На экране они! Наши мужчины! Боже, как же давно я не видела их лица! И где? Кто они?

– Здравствуйте наши хомосапиенсы или кто вы?

Все! Вся напряглась и вся превратилась в такое внимание, что сердце замерло, пока слушала и смотрела первые фразы послания.

И впервые почувствовала его, моего малыша, а вернее малышку, что от моего волнения тоже заволновалась и двинула чем-то внутри меня. Я даже зашлась от неожиданности и присела. Страшно заволновалось. И еще раз! Тук, стук! Боже, мое родненькое создание!

– Я сейчас, сейчас! Мне волноваться так нельзя! Сейчас, я моя родненькая успокоюсь, сейчас! Я смогу, потерпи! Я сейчас, сейчас, миленькая моя крошка!

И путая все, что я слышу и вижу, с ее шевелениями во мне, я все воспринимаю, как в какой-то не реальности, как в бреду. И слышу, вроде их, тех, что с экрана, которые говорят, смеются и улыбаются, но сама все равно в себе, слушаю только ее, мое дитя!

– О, Господи! Как я рада! Как я рада!!!

– Ты жива, ты уже зашевелилась!!! Бева! Бевачка, девочка моя!

– Родненькое дитятко!

Бева, это от того, что Ева. Но Ева, вторая.