— У моих гвардейцев есть проблемы с моральным духом, и это становится моральной проблемой.

— Надеюсь это не заразно.

— Точно. Всё добро, которое мы сделали, может начать рушиться, если этот бардак будет по-прежнему продолжаться.

— Зря стараешься.

— Ты?.. — в его глазах плескалось отчаянье.

— С самого начала нашего знакомства, ты обвиняешь меня или в помехах следствию или хищению улик. И вы бывали правы, иногда, в одном случае из десяти, я совершал подобное в интересах своих клиентов. Я могу понять, почему вы тогда орали, но сейчас не тот случай. Я лишь пытаюсь защитить своего друга, которого чуть не насмерть изрешетили, на случай, если кто-то попытается закончить начатое. Половина присутствующих и несколько отсутствующих здесь людей сказали мне, что я имею право так поступать. И это всё, что я намерен делать. И, как минимум, одна женщина не хочет, чтобы я так много работал.

— Наболело.

— Чертовски верно.

— Зачем все эти люди здесь?

— Не знаю, я не звал их. Вы от меня получили приглашение?

— Нет. Но это же твой дом.

— Я нахожусь в этом доме, потому что решил, что Морли здесь будет безопаснее, чем где-то ещё.

Он посмотрел на меня с сомнением.

— Я впервые я узнал об этом буквально только что, когда Палёная оторвала меня от изумительного сна и сказала, чтобы я спустился помочь.

— Ты всегда пускаешь заслуживающую уважения дымовую завесу.

— Ещё раз спрашиваю, что вам надо?

— Нас отстранили от этого дела.

— Вы позволите этому продолжаться? Вы же потеряли своих людей.

— Гаррет, хватит нести чушь. Речь идет совсем не о Морли Дотсе. Меня тоже мало волнуют его проблемы.

— Скажите это ему.

— С удовольствием. Он явится побеседовать?

— Он в коме.

— Жаль. Но его показания не так уж важны. Важнее наша неподкупность. Когда мы начинали, Дил и я, было обещано, что никто не будет стоять над законом, даже Королевская семья. Принц Руперт поддерживал нас, когда мы наступали на ноги колдунам. Но в этот раз он сказал нам отойти в сторону. Мы должны позволить этому продолжаться. Об это же был предупреждён Синдикат.

— У кого-то есть такое влияние, что может запугать наследного принца?

— Точно. И мы хотим это выяснить.

— Вы не собираетесь отступать?

— Мы собираемся работать менее энергично. Незаметно. Но чем больше мы будем копать, тем сильнее на нас будут давить. Я подозреваю, что то же самое относится и к Синдикату. Ты толкаешь Контагью вперёд, они отодвигают обратно.

— Вы думаете, что страх увеличения объёмов производства трупов может объяснить желание принца отойти в сторону?

— Нет. Думаю, кто-то на Холме, тот, кто может заставить даже Руперта гадить в свои штанишки, хочет, чтобы его оставили в покое, и даже пойду настолько далеко, что предположу, что весь Холм целиком хочет, чтобы его оставили в покое.

— Потому, что преступниками могут оказаться некоторые из них?

— Отчасти. Но больше, потому что если мы сунем нос слишком глубоко, то могут всплыть такие вещи, которые они не желают предавать общественной огласке.

Я налил себе чаю. Дин из-за кухонной двери попросил меня поторопиться. Ему надо было вернуться к работе.

Я вопросительно приподнял бровь.

Туп сказал:

— Я добьюсь, чтобы большинство с Холма также озаботилось проблемой склада, как и все мы. Но они захотят разобраться в этом самостоятельно.

— Пусть попробуют.

— И в следующий раз кто-то захочет отодвинуть в сторону гвардию? В следующий раз кто-то захочет общаться с правосудием в частном порядке?

У Тупа был запущенный случай той же болезни, которая заразила Шустера. Большую часть времени он делал больше хорошего, чем плохого.

— Всё, что могу сделать, это пожелать вам удачи. Я буду работать здесь нянькой.

Он не поверил ни единому слову.

Иногда с некоторыми людьми нет смысла даже пытаться разговаривать. Их жизнь проходит исключительно у них в голове. Не вписывающиеся туда вещи из внешнего мира просто игнорируются.

Вестман Туп был хорошим человеком. Мне нравился он. Но он умел расстроить меня, как никто другой, за исключением Тинни.

— Входи, Дин.

Дин ворвался и начал суетиться. Он был полон решимости разорить меня до захода солнца.

Белинда уединилась со мной, Морли и стоявшими с безразличным видом крысюками.

— Они настаивают, чтобы мы отошли в сторону и оставили это дело в покое.

— Они? Мы?

— Не играй в слова.

— И не думал. Ты поняла, что я имею в виду. Никто не запрещал мне действовать. И единственное «мы», частью которого я являюсь, это я и Морли.

— Тогда я хочу спросить тебя, почему ты знаешь почти всех присутствующих здесь по именам. Я даже встретила отравителя Колду всего минуту назад.