Она хватает меня за плечи и, отодвинув на расстояние вытянутой руки, внимательно разглядывает. Я зарделась под ее внимательным взором.

– Ты похудела. Здорово похудела. И выглядишь по-другому. Взрослой. Что происходит? – спрашивает она, вся из себя такая мама-наседка. – Мне нравится твое платье, тебе идет.

– После твоего отъезда случилось очень много всего. Я потом тебе расскажу, когда мы будем вдвоем. – Сейчас я не готова к исповеди перед инквизитором по имени Кэтрин Кавана. Она с подозрением глядит на меня.

– У тебя все в порядке? – осторожно спрашивает она.

– Да. – Я улыбаюсь, хотя сейчас мне больше всего на свете хочется узнать, где Кристиан.

– Отлично.

– Привет, Итан. – Я улыбаюсь ему, и он обнимает меня.

– Привет, Ана, – шепчет он мне на ухо.

Хосе хмурится и оценивающе смотрит на Итана.

– Как прошел ланч с Миа? – спрашиваю я Итана.

– Интересно, – отвечает он.

Даже так?

– Итан, ты знаком с Хосе?

– Мы как-то уже встречались, – бормочет Хосе, когда они обмениваются рукопожатием.

– Да, у Кейт в Ванкувере, – подтверждает Итан, приятно улыбаясь Хосе. – Ну, что пьем?

Я иду в туалет. Оттуда сообщаю Кристиану эсэмэской, где мы находимся; может, он присоединится к нам. От него нет ни непринятых звонков, ни писем. На него это не похоже.

– Что-то случилось, Ана? – спрашивает Хосе, когда я возвращаюсь.

– Не могу дозвониться до Кристиана. Надеюсь, ничего не случилось.

– Не волнуйся, все будет в порядке. Хочешь еще пива?

– Конечно.

Кейт наклоняется ко мне.

– Итан говорит, что в квартиру залезла какая-то сумасшедшая с пушкой, бывшая подружка Кристиана?

– Ну да. – Я пожимаю плечами. Господи, разве сейчас это важно?

– Ана, что происходит, черт побери? – Кейт вдруг замолкает и достает свой телефон.

– Привет, милый, – воркует она. Милый! Она хмурится и переводит взгляд на меня. – Конечно, – говорит она и обращается ко мне: – Это Элиот, он хочет поговорить с тобой.

– Ана. – Голос Элиота звучит спокойно и отрывисто; от скверного предчувствия у меня встают волосы дыбом.

– Что случилось?

– Кристиан не вернулся из Портленда.

– Что? Как это?

– Его вертолет пропал.

– «Чарли Танго»? – шепчу я, помертвев. – Нет!

Я неотрывно гляжу на язычки пламени. Они пляшут и трепещут в камине – ярко-оранжевые с каемками кобальтового цвета. Я мерзну, меня бьет озноб, несмотря на жар от огня и накинутое на мои плечи одеяло. Мне холодно, я мерзну до костей.

До меня доносятся приглушенные голоса, много голосов. Но все они далеко. А слышу я лишь мягкое шипение газа в камине и только на нем могу сосредоточиться.

Мои мысли возвращаются к дому, который мы видели вчера, и к огромным каминам – настоящим, в которых горят поленья. Я бы хотела заниматься любовью с Кристианом перед настоящим огнем. Я бы хотела заниматься любовью с Кристианом перед этим огнем. Да, это будет забавно. Не сомневаюсь, он придумает что-нибудь этакое, чтобы надолго запомнилось, как всегда, когда мы занимались любовью. Я тут же напоминаю себе, что я помню хорошо и те моменты, когда мы просто трахались. Да, их я тоже никогда не забуду. Где же он?

Пламя мерцает и колеблется, держа меня в своем плену, лишая речи. Я фокусируюсь только на его огненной, обжигающей красоте. Оно околдовывает, завораживает меня.

«Анастейша, ты околдовала меня».

Он сказал, что впервые спал со мной в его постели. О нет…

Я обхватываю себя руками, и реальность проникает, как кровь, в мое сознание. Жуткая пустота внутри меня расползается все шире. «Чарли Танго» пропал.

– Ана, вот, возьми, – ласково говорит миссис Джонс.

Ее голос возвращает меня в комнату, в нынешний час, в страх. Она принесла мне чашку чая. Я с благодарностью беру чай. Чашка дробно стучит о блюдце, потому что у меня дрожат руки.

– Спасибо, – шепчу я. Мой голос звучит хрипло из-за непролитых слез и огромного комка в горле.

Миа сидит наискосок от меня на огромном полукруглом диване, держа за руку Грейс. Они смотрят на меня, на их милых лицах – боль и тревога. Грейс выглядит постаревшей – мать беспокоится за сына. Мое лицо кажется мне застывшей маской, я не могу ни улыбнуться, чтобы их ободрить, ни пролить слезинку – внутри меня лишь растущая пустота. Я гляжу на Элиота, Хосе и Итана; с серьезными лицами они стоят возле стойки для завтрака и тихо о чем-то говорят, что-то обсуждают. Миссис Джонс хлопочет на кухне.