Шрифт:
– Знаешь ли ты, как много ты для меня значишь? – шепчет он мне на ухо.
– Нет, – шепчу я.
Он смеется и на миг сжимает пальцами мое горло.
– Знаешь, знаешь. Я никуда тебя не отпущу.
Вместо ответа я издаю стон, а он прибавляет темп.
– Ты моя, Анастейша.
– Да, твоя, – признаю я, тяжело дыша.
– Я забочусь обо всем, что принадлежит мне, – шипит он и кусает мое ухо.
Я кричу.
– Правильно, малышка, я хочу слышать твой голос.
Одной рукой он обхватывает мою талию, другой держит мое бедро и врывается в меня еще жестче, вынуждая меня закричать еще раз. Его дыхание делается хриплым, неровным, под стать моему. Глубоко внутри я чувствую знакомую пульсацию. Опять!..
Я растворяюсь в ощущениях. Вот что он делает – владеет моим телом так, что я не могу ни о чем думать. Мощная, заразительная магия. Я как бабочка, попавшая в его сачок, не способная улететь, не желающая никуда улетать. Я его… вся целиком его…
– Давай, малышка, – рычит он сквозь стиснутые зубы, и после этого, словно ученик чародея, я взрываюсь, и мы вместе погружаемся в блаженную агонию.
Я лежу в его объятьях на липких простынях. Он прижался грудью и животом к моей спине и уткнулся носом мне в волосы.
– Я боюсь моей любви к тебе, – шепчу я.
– Я тоже, – спокойно говорит он.
– Вдруг ты меня бросишь? – Мне страшно об этом даже подумать.
– Я никуда не денусь, Анастейша. По-моему, я даже не смогу никогда насытиться тобой.
Я поворачиваюсь и гляжу на него. Его лицо серьезное и искреннее. Я нежно его целую. Он улыбается и заправляет прядь моих волос за ухо.
– Мне никогда еще не было так плохо, как после нашей ссоры, Анастейша, когда ты ушла. Я сделаю все что угодно, горы сдвину, лишь бы не страдать опять, как в тот раз.
В его словах звучат грусть и даже удивление.
Я опять целую его. Мне хочется вернуть наш веселый настрой. Кристиан делает это вместо меня.
– Ты пойдешь со мной завтра к моему отцу на торжественный летний прием? Это ежегодная благотворительная акция. Я уже обещал, что приду.
Я улыбаюсь, испытывая неожиданную робость.
– Конечно, пойду. – «Ох, черт! Мне нечего надеть».
– Что ты помрачнела?
– Так, ничего.
– Скажи мне, – настаивает он.
– Мне нечего надеть.
Кристиан слегка хмурится.
– Не обижайся и не сердись, но у меня дома остались все вещи, купленные для тебя. Я уверен, что там найдется парочка платьев.
Я недовольно надуваю губы.
– Да ладно?
Но сегодня мне не хочется ссориться. Лучше я приму душ.
Девушка, похожая на меня, стоит возле SIP. Застрелиться можно. Она – вылитая я. Словно это я, бледная и неряшливая, в одежде не по размеру, стою и смотрю на ту, другую, здоровую и довольную жизнью, которая носит мои наряды.
– Что в тебе есть такого, чего нет у меня? – спрашиваю я у нее.
Мое беспокойство перерастает в страх.
– Кто ты?
– Я? Я – никто… А кто ты? Ты тоже никто?
– Тогда мы с тобой равны – только не говори никому, они нас прогонят, понимаешь?..
Она улыбается; злая гримаса медленно расползается по ее лицу. Это так страшно, что я невольно кричу.
– Что с тобой, Ана? – Кристиан трясет меня за плечо.
Я не сразу соображаю, где нахожусь. Я дома, в темноте, в постели с Кристианом… Я трясу головой, чтобы окончательно проснуться.
– Ну, пришла в себя? Тебе приснился плохой сон.
– А-а.
Он включает лампу, и она льет на нас свой тусклый свет. Кристиан смотрит на меня с озабоченным лицом.
– Та девушка, – шепчу я.
– Что-что? Какая девушка? – участливо интересуется он.
– Сегодня, когда я уходила с работы, возле SIP стояла девушка. Она выглядела почти как я… правда, не совсем.
Кристиан застывает, и когда свет лампочки делается ярче, я вижу, что его кожа стала пепельного цвета. Он садится на постели и поворачивает ко мне лицо.
– Когда это было?
– Сегодня вечером, когда я уходила с работы, – повторяю я. – Ты ее знаешь?
– Да. – Он проводит рукой по шевелюре.
– Кто она?
Он молчит. Его рот плотно сжат.
– Кто она? – настаиваю я. – Скажи!
– Лейла.
Я сглатываю комок в горле. Его бывшая саба! Я вспомнила, как Кристиан говорил о ней перед тем, как мы отправились кататься. Внезапно я вижу, что он страшно напрягся. С ним что-то творится.
– Та девушка, которая записала «Токсик» на твой плеер?