Сколько же сейчас времени? Ё-моё! Небось, проспал! Мне же в наркомат, на работу!

Делать нечего - второпях собираюсь (и на этот раз решил одеться без претензий - пиджачок попроще, рубашка без галстука) и бегу на кухню. Пожевав на ходу хлеба с остатками колбасы, и нацедив из бидончика полстакана молока, уже немного отдававшего кислым запахом, но еще приемлемого на вкус, выскакиваю на улицу и быстрым шагом направляюсь к трамвайной остановке. С некоторым замедлением припомнив номер нужного мне трамвая, я, после нервного ожидания, его таки дождался, втиснулся на подножку, сунул кондуктору тысячную купюру за шесть трамвайных станций, и, в сопровождении нередких звонков вагоновожатого, пополз с ним к Волхонке и дальше, на Охотный ряд.

Мимо меня проплывала Москва - одновременно знакомая и незнакомая. Зелени в центре было явно больше, чем в мои времена. Вон, прямо за Музеем изящных искусств сколько деревьев! А ведь ныне тут плотная застройка… Ныне? Когда это - "ныне"? Ныне тут как раз деревца да кустики. А дома тут тесниться еще только будут, в том времени, из которого я выпал…

Трамвай миновал Боровицкий холм, оставил по правую руку здание Манежа, выполз на Манежную площадь и двинулся вдоль "Националя". Но впереди не было видно знакомых с детства зданий - ни тебе гостиницы Москва, ни здания Совнаркома (затем Совета Министров, затем Госплана, затем Госдумы). А вот Дом Союзов был себе вполне на месте. Затем показалась обширная площадь, обрамленная вполне узнаваемыми зданиями - Большой театр, Малый театр, за ним - серая псевдоготическая громада магазина "Мюр и Мерелиз" (нынче именуемого ЦУМ), с противоположной стороны - гостиница "Метрополь". Сама же площадь с обеих сторон была довольно пустынной - знакомые по прошлой жизни скверы с фонтанами отсутствовали.

В трамвае стало чуть посвободнее. Заметив на руке довольно представительно одетого человека примерно моих лет наручные часы ("тоже, небось, на службу едет" - решил я), спросил у него время, перевел стрелки своих мозеровских часов и завел пружину. Если я и опаздывал, то не слишком - было примерно пять минут десятого. Но все-таки непорядок.

Трамвай покатил дальше, вдоль побеленной Китайгородской стены с башнями, крытыми зеленоватой черепицей, и на Лубянской площади вышел на кольцо, а затем свернул направо. Лубянская площадь сильно отличалась от привычного мне облика - не было ни монументального здания "Детского мира", ни станции метро, а на месте снесенного памятника Дзержинскому красовалось какое-то сооружение, вроде фонтана. Трамвай все так же неспешно доехал до Ильинских ворот, и тут поворотил налево, за угол Политехнического музея, остановившись напротив памятника героям Плевны. На этой остановке я и выскочил, и скорым шагом направился в Ильинские ворота в Китайгородской стене.

"Дурак!" - мелькнула у меня мысль, когда я снова глянул на часы, подходя к зданию наркомата.
– "Надо было извозчика брать - быстрей бы доехал!".

Войдя в здание наркомата, не задумываясь, направляю стопы к своему кабинету. Память реципиента ведет меня безошибочно и через несколько минут я распахиваю дверь в приемную, где меня уже дожидается первый посетитель.

Это был сравнительно молодой русоволосый человек, с зачесанными назад волосами, в пиджаке из толстой ткани, с желтым портфелем (свиная кожа польской выделки - отметил мимоходом я) на коленях, нервно теребивший в руках светлую кепку.

–  Здравствуйте… - нерешительно и с едва заметной нервной дрожью в голосе пробормотал он.

–  Добрый день. Проходите!
– мотнул я головой в сторону своего кабинета.

Молодой человек, даже не представившись, начал торопливые и сбивчивые объяснения:

–  Виктор Валентинович! Это не дело! У нас законно оформленное удостоверение на ввоз кожсырья, а из-за вас мы не можем выбрать даже тот мизерный контингент по импорту, который нам выделен на текущий год!

–  Погодите, погодите!
– остановил я его.
– Во-первых, кто это "мы"?

–  Мы - это Главкожа ВСНХ!
– нервно затараторил он.
– В стране огромная нехватка кожсырья для производства обуви, а вы…

–  Еще раз погодите!
– снова вынужденно обрываю его.
– Объясните толком, почему вы не можете выбрать контингент, и причем тут я?

–  Большая партия кожсырья застряла на таможне…

Приходится снова перебить его:

–  Но мой отдел не ведает таможенными делами. Вам нужно обратиться в Главное таможенное управление.

–  А меня из ГТУ послали как раз к вам!
– уже с некоторыми нотками отчаяния воскликнул молодой человек.
– Они говорят, что это вы задерживаете решение вопроса!

–  Еще раз уточню - какого вопроса?
– внутри я начал потихоньку закипать, но пока еще вполне был способен беседовать мягким, размеренным голосом.

–  Какого вопроса? Какого вопроса?!
– молодой человек уже кипел вовсю и нисколько не скрывал этого.
– Из-за вас таможня не имеет утвержденного тарифа и потому держит наш товар!

–  Как это - не имеет утвержденного тарифа? Ввозные тарифы были утверждены еще постановлением ВЦИК и СНК РСФСР от 9 марта 1922 года!
– изумился я.

–  Да, но Главкожа по настоятельным обращениям Обувного треста сделала представление через Президиум ВСНХ в Таможенно-тарифный комитет при СНК о снижении тарифа на кожсырье, что дало бы возможность хотя бы немного увеличить объемы закупок в пределах валютного плана Наркомфина.
– принялся объяснять молодой человек.

–  Еще раз спрашиваю - а причем тут мой отдел? Это же вопрос ТТК, с ними и объясняйтесь!
– мое терпение, вообще-то говоря, не беспредельно, но я все еще держал себя в руках.