Обрывистой тропой
Читать

Обрывистой тропой

Малый Серебряный век

Стихи и поэзия

:

поэзия

.
2012 г.
Аннотация

Александр Александрович Туринцев (1896–1984), русский эмигрант первой волны, участник легендарного «Скита поэтов» в Праге, в 1927 г. оборвал все связи с литературным миром, посвятив оставшиеся годы служению Богу. Небольшое поэтическое наследие Туринцева впервые выходит отдельным изданием. Ряд стихотворений и поэма «Моя фильма» печатаются впервые.

Александр Туринцев. Обрывистой тропой: Стихотворения

«Потише, милая…»

Потише, милая Спокойнее, не надо торопиться и ножками перебирать. Ты шею, свитую в изгибе непокорном, не силься выпрямлять. Я повод не отдам и шенкелями властно тебя не обниму. Пойми, Жизель, пойми, мы отступаем Куда? Да в никуда. Во тьму. Бои закончились. Мы проиграли, Разбиты, раз и навсегда. Россия позади, а впереди страна чужая… Опять шалишь, Жизель. Нет, никогда! Я уношу ее с собой… Пусть это вздор. Давно уж нет моей России, Но без нее — как жить всему наперекор?.. Поможет Бог — Мессия. 1921

«Воздай им, Господи, воздай сторицею…»

Воздай им, Господи, воздай сторицею За все содеянное зло… Во дни страстей Твоих, над плащаницею, Склонив усталое чело, Я воззову с мольбой к Тебе, Спасителю, К Тебе, прощающему всех: — Не будь вины их тяжкой — Искупителем, Не отпускай им смертный грех! За слезы детские, — кресты на кладбище, И в муках распятый мой край, За опустелые поля и пастбища Судом жестоким — покарай… 1922

«Как часто мы умели умирать…»

Как часто мы умели умирать. Как жить тогда казалось просто: К ночи вались на грязную кровать, А поутру поход — штурм моста. Теперь не то. Теперь всё сложно: Когда приказа не трубит трубач. И всё кругом так ненадёжно… Кого атаковать? Не знаю… Плачь! В уме бессмыслица-зараза. Тревожит жизни мышья беготня. Куда идти? Как без приказа? Найдется ли смысл жизни для меня? <1922>

В усадьбе

Ксане К.

I. «Жмутся к ограде опавшие листья…»

Жмутся к ограде опавшие листья, Гонит их ветер и кружит волчком; Тихо качаются длинные кисти Стройных берез, окружающих дом. Шепчут березы о чем-то тоскливом, В урнах террасы увяли цветы… Черные вороны криком унылым Мне навевают о прошлом мечты.

II. «Ветер воет, играя листвою…»

Ветер воет, играя листвою, И срывает концертный плакат. Вы забыли проститься со мною, Даже бросить ут омленный взгляд. В Вашей комнате всё так тоскливо, Всё о Вас навевает мечты. Так печальны и так молчаливы Позабытые Вами цветы… И кружит по аллеям безлюдным Ветер осени желтый наряд, Точно в пляске кошмарной, безумной Исполняет предсмертный обряд. Всё ушло в беспредельные дали, Всё умолкло, забыто, молчит; Лишь поет ветер песни печали Да опавшей листвою шуршит… Ветер воет, играя листвою, И кружит в мгле осеннего дня. Вы забыли проститься со мною, Даже… даже взглянуть на меня… 1923, Брест-Литовск

Забытые

Памяти павших под Сморгонью

Дали зовущие, дали манящие. Мертвое поле, окопами взрытое. Вороны, с криком куда-то летящие. Там, у дороги, орудье подбитое… Небо, свинцовыми тучами скрытое, Холмы могил и венки почерневшие, С хвои зеленой венки кем-то свитые, Плачут березы, над ними поникшие… Грустные, белые, позднее-осенние, Низко склонившись, цветы запоздалые Шепчут забытым могилам — «Прости!..» Дали зовущие, дали манящие, Ветры холодные, жутко шумящие — «Боже, прости их, прости…» <1923>

Философия истории

Играли в парке деточки. Кто в серсо, кто просто в песочек, А кто в войну. Начертили на дорожке клеточки — Длинные и покороче. Эй, прыгай, кто хочет, — Через одну. Такие ребятки милые. Есть серьезные и шаловливые. Из-за песочка ссорятся, плачут. Кончили войну — играют иначе… Апрель 1923

«К колодцу — задыхаясь… — пуст!..»

К колодцу — задыхаясь… — пуст! Всей нежностью к тебе — уйди… И, пальцы стиснув крепко, в хруст, Сдавить, и — навзничь — стон в груди. От слабости твоей я — щит. О, если бы, плотину разломав, И камнем из пращи — Стремглав — Упасть жестокой хищной птицей К рукам тем, песням лебединым, И с хриплым клекотом орлиным В коленях трепетных зарыться. Для победителя исход смертелен поединка. Любимая, освободи! Щит — скоро пополам! Тупым ножом по воплю струн сурдинка, Хлыст по измученным глазам… — А в сумерках рубец раскрытых уст… Молчу. Лишь крепко, крепко — руки — В хруст! Май 1923
в официальном магазине Литрес

Малый Серебряный век
Обрывистой тропой