Монахини, следуя за своей предводительницей, медленно зашагали вниз по каменным ступеням.

— Мы оставались на балюстраде ради нашей же безопасности, герр Стейнекер…

— Фельдмаршал Стейнекер, — отрубил он.

Монашка спустилась во двор и снова склонила голову.

— Я сестра О’Сайрус. Мать-настоятельница этого монастыря.

— Нет, — резко ответил он. — Ваш сан не признан фюрером. Следовательно, вы здесь никто. И от лица Рейха я заявляю, что у вас нет права никем командовать.

Он не скрывал удовольствия от своих уколов.

Матушка О’Сайрус ничем не выдала оскорбления. Но было что-то в ее глазах, сиявших на совершенно спокойном лице, и это была не злость. Стейнекеру это «что-то» не нравилось.

Ему не нравилось, что его присутствие никак не беспокоило старуху. Резко развернувшись к монахиням, он прошипел:

— Хайль Гитлер!

Подождал секунду и вскинул руку в приветствии.

— Я сказал — Хайль Гитлер!

Монахини склонили головы, а Стейнекер развернулся к настоятельнице:

— Я скажу это снова, и это будет в последний раз. Хайль Гитлер, сестра…

Она ответила долгим взглядом и тоже подняла руку. Голос настоятельницы был тихим, как шорох снега:

— Хайль Гитлер, фельдмаршал Стейнекер.

— А теперь все!

Стейнекер схватил сестру Мэри Рут за дрожащую руку и дернул вперед, как непослушного ребенка.

Монахини дружно подняли руки в приветствии, безжизненными и мрачными голосами славя фюрера. Сестра Мэри Рут дрожала и всхлипывала. Стейнекер шагнул обратно к матушке О’Сайрус, наклонился так близко, что почувствовал затхлый запах ее шерстяной шали.

— Вы сказали, что остаетесь на балюстраде ради собственной безопасности, сестра. Кого вы боитесь?

— Вы вошли в очень темную и странную страну, герр фельдмаршал.

— Да неужели?

— Хуже самых темных ваших кошмаров, — тихо ответила она.

Он наклонился ближе, с угрозой во взгляде. Слова словно растекались дымкой в морозном воздухе.

— Вы представить не можете, какая тьма в моих снах, сестра. — Он покосился на огромные ворота и горы за ними. — Если здесь настолько страшно, то почему вы открыли ворота?

Матушка О’Сайрус медленно подняла взгляд, словно собираясь ответить. Но промолчала.

В большой обеденный зал вели две массивные арки, каждую из которых теперь охраняли солдаты Стейнекера, держа оружие наготове и подозрительно поглядывая на сестер, которые убрали с длинного стола грязную посуду после ужина пехоты. Мужской разговор на повышенных тонах доносился от второго стола, рядом с камином, где потрескивали толстые бревна, согревая фельдмаршала, Киммеля и Грюнвальда.

Высоко над ними висело длинное синее полотнище с вышитой цитатой на латыни: Abyssus abyssum invocat.

— Что там написано, сестра?

Майор Грюнвальд кивнул хрупкой невысокой монахине, которая собирала тарелки. Крошечная женщина подняла глаза и уставилась на ткань, словно впервые ее увидела.

— «Бездна призывает Бездну», — ответила вместо нее сестра Мэри Рут. — Это дословный перевод, майор.

— Латинская поговорка, согласно которой один неверный шаг ведет к следующему, — добавил Киммель.

Он почувствовал, как вдруг завибрировал стол, увидел, как дрожит кубок с вином, стоящий возле вилки, и отвел глаза.

Затем внезапно повернулся обратно, услышав резкий звук.

Другие офицеры тоже смотрели на стол.

— Мое вино, — сказал Киммель, — вы видели? Кубок двигался. Он сдвинулся на дюйм…

Он посмотрел на Стейнекера, который спокойно ковырялся в зубах.

— В чем дело, герр Киммель? Решили поддаться шуткам воображения?

Сержант посмотрел в потолок.

— Хотел бы я знать, что за черная магия нас сюда привела. Я не забыл мертвецов, которые напали на нас из снега.

Стейнекер уставился на него, забыв о зубочистке. Никто из них не упоминал событий сегодняшнего утра, но все, как оказалось, ни на миг о них не забывали.

— Вы знаете, о чем мы говорим? — прищурился Стейнекер в сторону сестры Мэри Рут. Старушка дрожащей рукой забрала его пустую тарелку. Фельдмаршал схватил ее узловатые пальцы и сильно сжал. Тарелка со звоном упала. — Я задал вопрос.

Она молча смотрела на него белесыми водянистыми глазами, и Стейнекер сжал пальцы.

— Те твари в снегу когда-то были людьми? Вы знаете, кто они?