Разумеется, такого рода пагубная практика распространена и в других районах мира. Но нас особенно тревожит то, насколько часто и интенсивно эти тенденции проявляются в Латинской Америке, насколько равнодушны наши граждане к подобным проявлениям, насколько безнаказанны те, кто допускает такие вещи. По-видимому, латиноамериканцы просто не понимают, что, в конечном счете, они сами поощряют коррупцию и неэффективность, усугубляющие отсталость континента.

Столь же глубоко причастны к проблемам Латинской Америки и военные. В передовых демократиях роль военных состоит в том, чтобы защищать страну от внешней угрозы. А на нашем континенте военные часто принимают на себя роль спасителей нации от провалов политиков, ради этого либо навязывая собственное понимание справедливости силой, либо напрямую принимая на себя управление государством и поддержание общественного порядка. В обоих случаях они действуют в своей стране как оккупанты.

Иногда говорят, что привычки латиноамериканских военных сложились под влиянием la madre patria, Испании. Истина, однако, состоит в том, что между 1810 и 1821 годами, когда у нас образовывались независимые республики, путчи в Испании были редкостью. По времени возникновения гражданских неурядиц и потрясений Иберийский полуостров зачастую шел в ногу с Латинской Америкой, но никогда не опережал ее. Скорее, напротив, южноамериканские caudillos, в XIX веке затевавшие бесчисленные гражданские войны, а в XX — утверждавшие диктатуры, представляются исконно местным историческим феноменом, связанным с авторитарной ментальностью, которая не уважала ни законность, ни демократические ценности.

Латинская Америка познакомилась с диктаторскими режимами еще в первые дни независимости. Но в 1930-е и 1940-е годы военные под предводительством Жетулиу Варгаса в Бразилии и Хуана Доминго Перона в Аргентине решили, что Провидение возложило на них новую миссию: содействовать осуществляемому государством экономическому развитию, в процессе которого военные сами должны руководить государственными предприятиями. Их центральная идея, которую так и не удалось до конца воплотить в жизнь, заключалась в том, что в странах со слабыми и хаотично работающими институтами только вооруженные силы обладают мощью, традициями и дисциплиной, позволяющими создать крупную и конкурентоспособную промышленность.

Военное управление экономикой обошлось Латинской Америке довольно дорого. Подобно политикам, офицеры также были коррумпированы. Находившиеся под их покровительством предприятия нарушали рыночный баланс, были огромны и перегружены трудовыми ресурсами. Результатом стали неэффективность и старомодность.

Хотя в ряду caudillo есть и гражданские лица — в частности, Иполито Иригойен в Аргентине и Арнульфо Ариас в Панаме, — традиции вождизма в Латинской Америке поддерживались в основном военными. Яркими примерами здесь служат Рафаэль Леонидас Трухильо, Хуан Перон, Анастасио Сомоса, Альфредо Стресснер, Мануэль Антонио Норьега и Фидель Кастро. Caudillo — не просто диктатор, узурпирующий власть силой. Это вождь, которому многие граждане делегируют право принятия важнейших решений и контроль над аппаратом подавления. Итогом правления такого лидера оказывается система, не только противостоящая демократии, но крайне дорогостоящая в экономическом смысле и не проводящая различия между общественной и частной собственностью.

Одно из величайших политических заблуждений Латинской Америки состоит в том, что в отчаянной бедности половины населения континента зачастую обвиняют так называемый «дикий капитализм». Однако ее настоящая трагедия заключается в нехватке капитала, а большая часть денег, которые имеются в наличии, принадлежит не подлинным предпринимателям, стремящимся рисковать и внедрять новое, но осторожным спекулянтам, предпочитающим вкладывать средства в недвижимость и ожидающим, что «растительное» развитие нации будет увеличивать их достояние. Это не современные капиталисты, а, скорее, помещики в феодальном смысле слова.

Еще хуже бизнесмены, добивающиеся успеха не в рыночной конкуренции, но в политическом влиянии. Такие меркантилисты1 делятся прибылями с коррумпированными политиками, тем самым замыкая порочный круг стяжательства и коррупции. Предприниматели подобного типа покупают для себя налоговые льготы, что ведет к повышению цен и понижению качества товаров и услуг. Они могут приобретать монопольные позиции, ссыпаясь при этом на национальные интересы. За деньги они получают также привилегии, субсидии, специальные кредитные ставки, безвозвратные займы, права на покупку иностранной валюты по особому курсу.

«Удобные» отношения между бизнесменами-меркантилистами и коррумпированными политиками особенно шокируют, когда приходится наблюдать, как валюту, которая идет на импорт комплектующих для местной промышленности, предварительно продают по сильно завышенному курсу. В странах, где параллельно существуют три обменных курса доллара, «доверенные люди» имеют возможность сначала приобрести доллары по льготному курсу, потом тайно продать часть купленной валюты с выгодой для себя, а затем, руководствуясь третьим курсом, оплатить импортируемые товары. Разумеется, в ходе подобных операций их прибыли удваиваются словно по волшебству. И чем богаче они становятся, тем более коррумпированными делаются.