Уговорить мастера позволить мне пожить у него оказалось довольно легко. И дело было даже не в моем лепетании о видениях — к которым Пиандао отнесся весьма скептически, — а в том, что мне, во-первых, просто некуда было идти и мастер об этом знал. И во-вторых, в этом огромном дворце жили только сам Пиандао и Фат, его дворецкий. А потому еще одной паре рук нашлась работа. Даже с избытком. Роскошное поместье над обрывом осталось от какого-то канувшего в Лету аристократа страны Огня. Пиандао, покинув военную службу, поселился в нем и восстановил его былое великолепие своими руками… Конечно, от богатого убранства и сокровищ ничего не осталось, но само здание снова выглядело, как в дни своего величия. И с тех пор Пиандао обитал здесь, ведя довольно уединенный образ жизни. Талантливый художник, каллиграф и кузнец был известен как величайший мастер меча этой эпохи. Сначала он обучал фехтованию приходящих к нему, но быстро устал от непомерного тщеславия учеников, и принялся отправлять соискателей обратно несолоно хлебавши.

Фат, немного грузный седой мужик лет пятидесяти, появился тут несколько позже. Он тоже учился владению мечом у мастера… в качестве оплаты за свою службу в качестве повара и дворецкого. Собственно, именно кулинарные таланты Фата заставили меня уважать этого ворчливого зануду. Потому что быть первоклассным поваром в мире, где самой передовой техникой является паровой двигатель — дорогого стоит! Раньше я никогда не задумывался, насколько привык полагаться на достижения технического прогресса, наполняющие знакомую мне кухню. Здесь не было ни холодильников, ни газовых плит — об электричестве вообще молчу — а все продукты требовалось еще привести в годное для готовки состояние, так как срезанных с костей кусков мяса в отдельной упаковке местные торговцы не видели даже в самых смелых своих мечтаниях. Так что я с восхищением следил за трудом Фата, помогая ему по мелочи — подай то, принеси это, раздуй огонь в жаровне… Словом, постепенно привыкал к жизни в этом мире….

Итак, я остался жить у мастера Пиандао. Не скажу, что принял это решение с легким сердцем — вернуться обратно хотелось как можно скорее. Вот только — куда обратно? К старику, брату и Изумо? Или к гарему, сестренке и безумной жизни Макадемии?

Каждое утро, перед тем как произнести "укрощение стихии" и начать отрабатывать показанную еще учителем Кая форму с мечом, я пытался попасть в Макадемию с помощью студенческого. Сам до конца не зная, куда же я хочу вернуться. Ничего не получалось. Через неделю я подумал, что если причина в нехватке энергии, то, может, стоит дать ей накопиться? Тем более, что попытавшись исследовать пропуск в Академию чутьем, я ничего не понял в наложенном на него заклятии, кроме того, что силы в нем действительно мало. И прекратил попытки вызвать Портал Изумо.

Где-то месяц спустя ко мне во время моей утренней разминки подошел Пиандао, до этого всегда только молча наблюдавший за мной.

— Рин, кто учил тебя владению мечом?

Я убрал Курикару в ножны и коротко поклонился:

— Доброе утро, мастер Пиандао! К сожалению, я так и не удосужился спросить имя…

— Жаль. В этих движениях чувствуются мудрость и мастерство. Вот только это мудрость и мастерство их создателя, а не твои. Ты старательно их повторяешь, но не вникаешь. Словно танец, внешняя красота без глубинного смысла. А ведь ты не можешь не понимать, что рано или поздно этими движениями тебе придется защищать свою жизнь! Почему же ты тренируешься спустя рукава?

Обвинение застало меня врасплох. И задело за живое — до этого я считал, что тренируюсь очень серьезно. Насколько это возможно, когда все равно не собираешься сражаться исключительно сталью. Хотя вообще — какого черта? Про Сатану-то в этом мире слыхом не слыхивали, а вот огненные маги на каждом шагу!

— Я все равно никогда не буду сражаться просто этим мечом, — я наполовину обнажил Курикару, и синее пламя вспыхнуло вокруг меня. Пиандао вопросительно приподнял бровь — однако у мастера железные нервы! — В нем запечатана моя сила… В отличие от силы магов огня, она смертельно опасна для своего обладателя. Если клинок сломается, я, в лучшем случае, сойду с ума — гарда звякнула об устье ножен. Мастер покачал головой:

— Ты разочаровываешь меня, Рин. Меч покорен ведущей его руке… но он так же спокойно отсечет ее, если держащийся за рукоять будет неуклюж. Это не значит, что его нужно бояться.

— Не нужно бояться?! — не знаю, как удалось Пиандао так точно ткнуть в то, о чем я изо всех сил старался не думать, — Мастер, вы просто не знаете, о чем говорите! Стоит мне забыться, и мое место займет безумное чудовище! А стоит мне ошибиться — и даже от вашего дворца останутся оплавленные руины!

— Именно поэтому ты должен более сосредоточиться на том, что делаешь! Неуверенность в себе и страх совершить ошибку часто не дают ее избежать. Искусство меча — это не просто умение размахивать острой полосой стали. Это искусство властвовать надо всем, до чего может дотянуться острие твоего клинка! И в первую очередь — над собой! — мастер немного понизил голос и спокойно продолжил, — и твой меч, и запечатанная в нем сила — и то и другое должно быть продолжением твоей воли. И то и другое — части тебя самого. Не стараясь в овладении одним, как ты можешь надеяться подчинить другое?

Возразить было нечего. Я склонил голову.

— Я не могу помочь тебе с твоей силой, — продолжил Пиандао. — А вот выправить твое владение клинком мне по плечу. Но только если ты сумеешь справиться со слабостью внутри себя. Возможно, тогда и твой огонь покорится твоей воле.

Хотя учеба у Пиандао была вещью, о которой я постоянно думал с того момента, как попал в этот мир, врать мастеру — больше, чем уже наврал — не хотелось:

— Я не знаю, смогу ли я это сделать… но я постараюсь!

Пиандао довольно улыбнулся:

— Именно такой ответ я и ожидал от тебя услышать. Голословно заявлять, что легко переборет собственный страх, будет только недалекий глупец… И кстати, одно из многих достоинств меча в том, что умение владеть им не зависит от того, какая именно рукоять у тебя в ладони. Ты вполне можешь взять другой меч и сражаться им, если нет нужды использовать твое пламя…

Я едва удержался от желания треснуть себя по лбу. Как такая простая мысль раньше не пришла мне в голову?!