Обитатели крепости Ангелов рассудили по-иному.

— Он часами сидит не шевелясь, — сказал один из нумерариев.

— Не забывай, что он годами один жил в джунглях, — пояснил другой.

Пятнадцать сотрудников ордена наблюдали за Михаэлем посредством скрытых камер: одиннадцать нумерариев, три монаха и священник по имени Ортега Солер, которому было поручено руководить этой операцией. Отец Солер, некогда работавший в Вальядолиде психиатром, был влиятельным духовным наставником в центре «Дела» в Торресьюдаде. Его руководитель Хуан Кальдерон приказал ему проникнуть в тайну этого иезуита. Солер со рвением принялся выполнять поставленную задачу и перед каждым допросом просил помощи у Господа, нещадно стегая себя плетью.

— В два тридцать моя очередь говорить с ним в течение часа, — сказал он. — Без четверти пять брат Гомес покажет ему фотографии реликвий. В конце концов он расколется.

— Почему мы не используем лекарственные препараты? — спросил брат Гомес. — Препараты или добрые проверенные средства нашей святой инквизиции?

— Наш руководитель, — ответил Ортега, — настоятельно просил меня щадить его. Значит, мы будем придерживаться выбранной тактики. Наша цель — сломать его психику, добиться физического и морального истощения.

Больше он не сказал ни слова. Образ руководителя, Хуана Кальдерона, возник перед глазами у каждого, кто находился в комнате, и это видение сопровождалось хохотом госпожи Смерти и треском адских костров. Они боялись его как огня.

Нет, не просьба, обращенная к Господу, донеслась до него из-за толстой стены. Это был покаянный псалом на испанском, который на торжественных богослужениях следовал за актом покаяния:

Голоса внезапно смолкли. Вместо них раздался приглушенный шепот, словно включились невидимые громкоговорители. Михаэль очень устал, но не мог решиться заснуть. Сидя на своей постели, он прислушивался к доносившимся из крепости шумам. Глаза его неотрывно следили за быстро сменявшими друг друга картинками. Теперь он хорошо знал обычаи и методы «Opus». Кто-то направлялся к его камере. Он узнал шаги — мужчина прихрамывал.

«Еда», — подумал он.

Послышался щелчок, открылось окошко в нижней части двери, и появился поднос с едой. В тот же миг он услышал шипение, за которым обычно следовало: «Добрый вечер, отче». На экране появилось лицо мужчины, гладкое и добродушное. Нумерарий назвал свое имя — Ортега. Он допрашивал Михаэля с того самого дня, как тот очнулся в камере, а значит, вот уже семь дней. Он появлялся в разные часы дня и ночи, чередуя свои «визиты» с «визитами» пожилого монаха.

— Как ваше самочувствие, отче? — спросил Ортега.

Михаэль не ответил на вопрос. «Одет как обычно», — констатировал он, выдерживая колкий взгляд нумерария, чьи волосы цвета соли с перцем были подстрижены очень коротко. Черный костюм, белая рубашка, черный галстук… Образцовый нумерарий «Opus Dei», человек холодный и расчетливый.

Глаза Ортеги обшаривали между тем утлы комнаты и стены, покрытые слоем белой штукатурки. Из мебели здесь были металлическая кровать, шкаф, сосновый стол и два соломенных стула, а еще простое коричневое распятие. Дверь, ведущая в туалет, закрыта. Он даже не прибегал к помощи еще одной камеры, установленной в туалете. Из замка Ангелов, оснащенного новейшими системами электронного наблюдения, невозможно бежать. Пальцы Ортеги пробежались по клавиатуре компьютера. Открылось сверхсекретное досье. На трех других экранах, находившихся в поле зрения Михаэля, появились пять манускриптов.

— Не могли бы вы сказать, что думаете об этих документах? — спросил Ортега, глядя на Михаэля, не выказавшего интереса к происходящему.

Михаэль заморгал. Шея затекла, голова стала тяжелой. Усталость подтачивала его силы.

— Почему вы не спите? — продолжал нумерарий, и голос его зазвучал почти ласково. — Мы не станем убивать вас спящего. Мы никогда не будем действовать, как легионеры Христа. Мы пацифисты…

— Ваши фильмы и молитвы мешают мне спать.

Михаэль встал с постели и подошел к экрану, на котором было изображение Ортеги. Прижав пальцы к плазменной поверхности, на уровне безмятежного лица своего собеседника, он попытался сконцентрироваться. Нумерарий щелкнул клавишей, и листки с текстом увеличились.

— Интересно, не так ли?

— Вы снова хотите проверить мои знания?

— Нет, вы уже доказали нам, что вы — лучший.

В ходе предыдущих «визитов» Ортега показывал Михаэлю два документа: текст на древнеперсидском по зороастризму и зашифрованное немецкое послание времен Второй мировой, речь в котором шла о событиях на Западном фронте. Михаэль без труда перевел текст и расшифровал документ.

Его любопытство ученого было велико. Михаэль изучил пять документов. Пять отрывков из Евангелия от Иоанна на греческом.

— Исследователи датируют эти рукописи первым веком нашей эры, — сказал Ортега.

— Возможно.

— Это точно! Они были написаны через тридцать три года после смерти Христа. Их обнаружили в Эфесе. И есть мнение, что автор — сам святой Иоанн.

Дрожь пробежала по телу Михаэля. Вихрь времени перенес его в славный город Эфес на территории современной Турции. Там он узрел апостола Иоанна, сына Зеведеева, проповедующего учение Христа и творящего чудеса. Он вспомнил о деяниях святого, о его битве с волхвом Кинопсом, о том, как Иоанн приказал живым положить себя в могилу и закопать. Было от чего закружиться голове при мысли, что слова, которые он видит своими собственными глазами, написаны рукой Иоанна…