– Я не хочу есть, буду только пить, – сразу же заявила Варя, которой кусок в горло не лез после известия о тяжелом состоянии Гарбриэля.

– Мне все равно, я-то точно с ложечки кормить не буду, но лучше поесть. За посудой вернусь через полчаса, – честно ответила медсестра и неспешно удалилась со своей тележкой.

Варвара скосила глаза на тумбочку. Ложка неаппетитного сероватого пюре, скорее всего, из порошкового молока, салат из моркови и… И больше ничего она не узрела в салате. Плюс микроскопический кусочек курицы. Где-то одна десятая от маленького бедрышка. Все по канонам диетологии. И салат, и гарнир, и мясо. А вот как уложиться в выделенные на ужин тридцать рублей, каждая больница должна думать, то есть выкручиваться, сама. Варя поковыряла вилкой в картошке. Она оказалась несоленой, водянистой, без масла или с одной молекулой масла на чан и абсолютно безвкусной. В курице обнаружились одни кости, а на морковь, потемневшую на свету, даже и смотреть не хотелось. Варя пару раз глотнула жидкого чая и отставила поднос.

Медсестра, как и обещала, пришла через тридцать минут и, не сказав ни слова, удалилась все так же неторопливо. Сразу же вернулась со шприцами и лекарствами на металлическим подносе, словно работала официанткой.

– Что это? – поинтересовалась балерина.

– Антибиотики, успокаивающие, еще что-то по списку. Я не знаю, врач назначил, – ответила она.

– Но я не хочу. Где врач? Я бы хотела с ним поговорить!

– Обход был с утра, вы спали. Теперь только завтра, – зевнула медсестра. – Извините, сменщица заболела, на вторые сутки заступаю.

– А я себя чувствую прекрасно и хотела бы уйти, – высказала пожелание Варвара.

– Все завтра! Вы о чем думаете? Только в себя пришли и сразу же уходить? Лежите и отдыхайте! – не согласилась с ней медсестра.

Она провела нужные экзекуции над Вариным телом, отметив:

– Худая больно. Колоть-то некуда!

– Вот и не надо! Я завтра же уйду отсюда! – дала себе установку Варвара. – Мне бы только до доктора дожить.

Она еще побродила по отделению, сходила под душ, который тек тонкой струйкой из ржавого краника, пыталась дозвониться до Габриэля – безрезультатно и легла в кровать. После уколов жутко клонило в сон. Соседку по палате она так и не получила, что не могло не радовать. Она связалась с мамой, рассказала почти правду о происшедшем и предложила принять очень непростое решение: либо сказать Светлане Ивановне, что с Габриэлем и где он, либо подождать, когда ему станет получше и он сам позвонит. Ольга Петровна заохала, засобиралась на ту половину дома.

– Все-таки скажешь? – вздохнула Варя.

– Эх, не понять тебе сердце матери! Конечно скажу! Она же места себе не находит, только что от меня ушла! А если он того… а она с сыном не простится? Да она никогда нам не простит!

– Мама! Он обязательно поправится! – крикнула Варя и отключила телефон.

У нее самой сердце было не на месте. Она вспоминала Габриэля и то, что испытала, когда он коснулся ее окровавленными губами и даже полумертвым обезвредил всю банду. И если бы не он… Габриэль повел себя по-геройски.

Медсестра снова заглянула к ней в палату.

– Все еще не спите?! Это на таких-то лекарствах?! Может, еще таблеточку дать?

– А дайте! Не спится мне что-то!

Медсестра принесла снотворное, и Варвара наконец-таки погрузилась в крепкую, но неспокойную дрему. Но едва начавшийся сон или кошмар был прерван грубым потряхиванием.

– Проснитесь! Проснитесь!

– А? Что? Что случилось? – еле пришла она в себя, разглядев белое пятно, постепенно превращающееся в лицо медсестры.

– Извините, заснули уже?

– А вы не видите? Зачем будите? Как в анекдоте – просыпайтесь, пора принимать снотворное?

– К вам посетитель, – ответила несколько смущенная медсестра.

Варя проморгалась и посмотрела в темное окно.

– Ночь уже.

– Очень просил, – пояснила медсестра.

(И, как выяснилось в дальнейшем, хорошо заплатил за внеурочное посещение.)

– Миша? – удивилась Варя, увидев знакомую огромную фигуру, мнущуюся в дверях.

– Вот и чудно! Поговорите тут со своим приятелем. У вас полчаса! – улыбнулась медсестра и выскользнула из палаты.

– Ну, вы, блин, даете! – покачал головой Михаил, обрушившись на свободную койку. – Мы, говорит, организуем частное сыскное агентство! Я уезжаю, а вы с Варей все обустройте, подготовьте офис к функционированию. И сразу же бросают меня с этой набитой дурой в кафе, а сами… Сами ввязываются во все тяжкие. Один теперь в травме весь отбитый, вторая тут с контузией. Просто третья мировая!

– Ты разбудил меня среди ночи, чтобы произнести этот монолог? – подивилась Варвара. – И дальше что? Ты привык болтать с мертвяками на своей работе, а я ведь живой человек, могу в тебя и утку запустить! Это трупы были благодарными слушателями, причем круглосуточно.

– Утку не надо! – живо откликнулся Михаил. – Я проведать зашел. Извини, что поздно. Сидел у Габриэля, ему-то значительно хуже, чем тебе.

– Как он? – сон потихоньку сдавал позиции, хотя голова была очень тяжелая.

– Приходит в себя. Он так страшно выглядел, что его погрузили в медикаментозный сон, боялись, что впадет в кому. Пока Габриэль спал, врачи провели кучу исследований от УЗИ, МРТ и рентгена до анализов крови.

– И что?

– Крепкий у нас шеф, Варя, хочу тебе сказать! – заулыбался Миша. – Кости целы, а вот органы некоторые отбиты, так, по мелочи. Рожа разукрашена, бровь и губу зашили. Все будет хорошо! Я же говорю! Шрамы, как известно, красят…