Колла-бантру в самом деле изумительные артисты по части кражи. Они умеют проскальзывать ночью в жилой дом и буквально опустошить его, не потревожив никого из спящих обитателей. Есть между ними такие доки, которые даже снимают все украшения со спящих женщин, не разбудив их. Один из моих знакомых, путешествующий по Майсуру, однажды ночевал в своей повозке, держа в руке заряженный револьвер и вообще приняв все меры предосторожности, так как очень хорошо знал, что та местность кишит ворами и грабителями колла-бантру. Однако, несмотря ни на какие предосторожности, он был начисто ограблен, так что ровнехонько ничего не слышал, а между тем у него с мизинца был снят очень дорогой перстень. Утром он вспоминал только, что во время сна чувствовал какой-то легкий зуд в этом мизинце и даже наполовину проснулся от этого ощущения, но не придал ему значения и снова заснул. Обычно колла-бантру совершают свои артистические подвиги по ночам. В Индии, стране тропической жары, человек измается за день так, что, когда ночью его охватит относительная свежесть воздуха, он спит крепко, и в это время можно с ним распорядиться по усмотрению.

Есть еще особый класс воров, так называемые канеджи; но эти специализировались на краже пищевых припасов, преимущественно разного зерна, риса, проса, сорго и других. Крадут они не из жилищ, а прямо с полей, когда приближается время жатвы. Нагрянут они обычно целой шайкой и живо кончают дело. На другой день владелец посева приходит посмотреть на свое добро и находит лишь аккуратно сжатый участок.

В Траванкоре и Майсуре обитает племя ламбади, внушающее местным жителям немалый страх. Я сам редко встречал этих людей и не видал, где они ютятся, потому что английская полиция загнала их в неприступные дебри гор. Но вот, что говорит о них Дюбуа.

«О происхождении этого племени ничего не известно. У них есть особая религия, особые нравы и обычаи, каких не встретишь у других каст Индии. Эти ламбади — очень опасные и смелые хищники и грабители. Одно время местному населению не было от них житья, потому что они грабили решительно все, что только попадало под руку. Но потом начались против них жесточайшие преследования, которые несколько ограничили их хищничество. Они уже не смеют предаваться открытому грабежу. Но горе путнику, который попадется им в руки в укромном месте. Эти люди весьма охотно поступают в войска тех мелких царьков-раджей, которые еще не признали английского владычества. Эти войска в сущности простые шайки воров и грабителей, потому что они знать не знают никакой дисциплины. Ламбади охотно идут в эти войска, потому что находят в них все благоприятные условия для применения на практике своих грабительских наклонностей. Случается, что два таких соседних независимых царька поднимают войну. Тогда для ламбади наступает сущее раздолье. Они предлагают свои услуги и той, и другой воюющей стороне, избирая в данный момент ту из них, где предвидится больше поживы. А если вслед за тем фортуна станет более ласковой к противной стороне, то и ламбади спешат перебежать туда. Кроме того, они хорошо зарабатывают в военное время как носильщики и возчики. У них имеются волы, и они поставляют целые обозы для перевозки военных грузов и припасов. Так, например, во время войны англичан с майсурским султаном англичане наняли их в количестве нескольких тысяч для передвижения своих припасов, Однако наниматели потом горько раскаивались в своей оплошности. Им было известно, что они связываются с людьми, свободными от всяких уз совести и нравственности, и следовало заранее представлять последствия подобного шага. Их возчики с таким азартом грабили местности по пути своего следования, что подвергли их почти полному опустошению, да и самим англичанам нанесли такие убытки, какие не нанесла бы и неприятельская армия. Англичане без всякой пощады расправлялись с их главарями, но эти несчастные ничего не могли поделать со своими строптивыми подданными».

В мирное время эти разбойники прикидываются купцами. Они скупают и перепродают зерно и соль, перевозя эти товары с места на место на своих волах. Но как только в области вспыхивает война или просто становится неспокойно, они сейчас же держатся настороже, ловя первый благоприятный момент для того, чтобы безнаказанно предаться грабежу. Злополучные жители области не так трепещут перед вторжением неприятельской армии, как перед набегом ламбади, почуявших добычу. Из всех париев ламбади обладают самой зловещей внешностью. Черты лица у них грубые и жестокие, и у мужчин, и у женщин; выражение лица злобное и лукавое. Вся их внешность сразу выдает всю их внутреннюю суть. Полиция зорко следит за ними на всем протяжении полуострова, потому что, где бы они не появлялись, от них нельзя ожидать добра.

Женщины их очень безобразны и отталкивающе неопрятны. Сверх того они отличаются распущенностью нравов, чуть не вошедшей в пословицу по всей Индии.

Еще ламбади приписывается жестокий обычай, а именно человеческие жертвоприношения. Когда наступает время совершения этого обряда, они, как рассказывают, очень ловко и таинственно похищают первого попавшего человека, уводят его куда-нибудь в пустынное место и закапывают по самую шею в землю. Затем они месят муку в тесто, выделывают из этого теста нечто вроде чашки, чашку эту ставят на голову своей жертвы. В чашку наливают масло, в масло опускают четыре светильни и зажигают их. После этого все участвующие в жертвоприношении берутся за руки и, образовав круг около жертвы, с дикими криками и воплями исполняют какой-то дьявольский танец.

Есть у ламбади один удивительно курьезный обычай, в происхождение и значение которого до сих пор никак не удавалось проникнуты они пьют воду, только взятую из источников и колодцев и никогда не пользуются водой из рек и прудов. В случаях неизбежной необходимости они выкапывают яму на самом берегу реки или пруда и ждут, пока в эту яму просочится вода. Эту воду им можно пить, она становится как бы родниковой и колодезной.

В последнее время кровавые междоусобицы в Индии мало-помалу прекращаются, потому что независимые раджи один за другим подчиняются Англии. Вместе с тем ламбади лишаются совершать свои обычные подвиги. Но это обстоятельство нисколько не смягчает их нравов, и они по-прежнему живут в полном отчуждении от остального населения, с которым входят в сношения лишь побуждаемые к тому крайней нуждой. Ламбади по складу своей жизни — настоящие кочевники, подобно древним обитателям Декана. Их основное имущество — скот, и их главари иногда обладают значительными стадами волов, буйволов и ослов. Кочуют они всегда группами по десять, двадцать, тридцать семей. Они живут в кибитках, плетенных из лозняка или бамбука, которые везде возят с собой. Каждая семья обладает такой кибиткой. Обычные размеры этого жилья — семь-восемь футов в длину, четыре-пять в ширину, и три-четыре фута в вышину. В эту клетку набиваются отец, мать, дети, куры, часто даже и свиньи; другого крова и защиты от непогоды у них не имеется. Свои становища они устраивают в самых глухих и потаенных местах, чтобы отбить у любопытствующих всякую охоту подсматривать, как они проводят время у себя дома и чем занимаются.

Кроме плетенных изделий и всех принадлежностей, необходимых при кочевой жизни, у них всегда есть еще запасы провизии, главным образом в виде разного зерна, и некоторые домашние принадлежности для изготовления пищи. Таким образом, в ряду других париев, ведущих не только нищенский, но почти животный образ жизни, ламбади могут считаться чуть не богачами. К тому же у них есть скот, который служит и для передвижения грузов, и в пищу.

Эти кочевники разбиты на множество отдельных групп, и в каждой из них установились особые нравы, обычаи и законы, так что каждая такая группа образует особую маленькую, независимую республику, управляемую собственными законами.

Окрестное население никогда не имеет никаких сведений о том, что творится среди этих людей. Вожди каждого племени избираются и смещаются общей подачей голосов. На их обязанности все время, пока власть держится в их руках, лежит забота о поддержании порядка, разбор всевозможных дел и приведение в исполнение судебных приговоров. Все это у них, конечно, совершенно своеобразно и не имеет ничего общего с соответствующими актами жизни цивилизованных народов.

Постоянно бродя из области в область, эти бродяги не платят никаких податей правительству; так как большинство из них не владеет никаким имуществом, то и не имеет никакой надобности в покровительстве закона. Правосудие у них свое, домашнее, и они не обращаются со своими делами в правительственные суды. Им некого просить о помиловании, потому что, находясь под гнетом общего презрения, они и мечтать не смеют ни о каком милосердии.