Собственные имя и отчество, так давно уже никем не произносимые, заставили Марину вздрогнуть. Гена иногда позволял себе вот такой экскурс в прошлое…

– Ой, да брось! – поморщилась она. – Я сделала только то, что могла и обязана была сделать в той ситуации, вот и все.

– Тогда перестанем расшаркиваться и друг друга вперед ручкой пропускать, да? – улыбнулся Гена. – Каждый человек что-то кому-то должен. И есть долги, которые возвращать приятно.

– Не думаю, что в данном контексте это приятно, но уж как есть…

Они допили кофе и, расплатившись, пошли на стоянку. Сыпал мелкий снег, мгновенно превращавшийся в кашу, и Марина поморщилась. Такая погода приводила ее в уныние, ныли сломанные когда-то давно кости пальцев на левой руке, страшно ломило в висках, а надо было садиться за руль и ехать домой. А там – разозленный и обиженный Хохол. Разговоры, разборки, выяснение отношений… И Ветка, с которой придется постоянно быть начеку, чтобы не выведала лишнего… «Приеду – и рухну спать», – решила она для себя, поняв, что избежать всего удастся только в этом случае. Назавтра все будет уже менее острым, Хохол поостынет за ночь, и, возможно, погода тоже изменится.

Ей удалось проскользнуть в спальню до того, как Хохол обнаружил, что она вернулась. Быстро скинув вещи прямо на пол, Марина, даже не сняв косметики, легла в постель и укрылась одеялом с головой. «Ночью встану, умоюсь». На лестнице послышались шаги, и Марина крепко зажмурилась – поднимался Женька, и это не сулило ничего хорошего. Он вошел спальню и, не включая света, проговорил:

– Если решила откосить от разговора – твое право. Но не надейся, что я оставлю это просто так.

Угроза подействовала – Марина моментально села, отбросив одеяло:

– Ты не много ли стал на себя брать, дорогой?

Хохол, уже почти вышедший из комнаты, обернулся на пороге:

– Не спишь, значит? Ну, я так и думал – погода-то нелетная, ты всегда в такую дергаешься. Поговорить не хочешь?

– О чем?! О чем ты постоянно хочешь говорить, а?! Думаешь, что я к любовнику ездила? Так успокойся – не ездила! Дела у меня были, понимаешь?!

– Не кричи! – негромко велел он, запирая дверь на ключ. – В гостиной Ветка с Грегом в скрабл играют! Не хватало еще, чтобы услышали.

Женька сел в изножье кровати и уставился в лицо жены. Взгляд его показался Марине настолько наполненным невысказанной болью, что вот-вот хлынет через край. У нее вдруг защемило сердце от жалости к сильному человеку, вынужденному всю жизнь вот так терпеть ее несносный характер. Она подползла по постели к Хохлу, обняла и прижалась всем телом:

– Женя… прости меня. Я на самом деле встречалась с человеком по делу. Это не Стивен, я уже даже не помню, как он выглядит.

– Быстро, – усмехнулся он, обнимая ее обеими руками и усаживая на колени.

– Ты ведь знаешь – когда человек ничего для меня не значит, я не особенно переживаю разрыв. – Марина поцеловала его и пальцем разгладила сошедшиеся к переносице брови: – Ну, родной мой… ты ведь самый лучший, никого не нужно больше…

– Никого не нужно – а Стивен… – она не дала ему договорить, снова прижала губы к его губам, растворяясь в поцелуе. Хохол в такой ситуации быстро забывал причину гнева и видел только одно – это горячее гибкое тело, готовое покориться ему немедленно, сию секунду, отдаться в его власть и потакать любому капризу. – Если ты не уснешь, то мы сможем продолжить, когда пацан угомонится и ведьма ляжет…

– Конечно, родной… ты им скажи, что у меня голова разболелась, ладно? – попросила она, заглядывая в глаза. – Я буду тебя ждать.

На третий день Ветка неожиданно засобиралась домой. Марина не особенно возражала, а Хохол так вообще не мог скрыть радости. Коваль не стала предлагать подруге помощь в покупке билетов, не желая ставить ведьму в затруднительное положение, раз уж та никак не хотела говорить, где они теперь живут.

– В аэропорт я тебя не повезу – уж прости, дела у меня, – сказала она, когда Ветка сообщила, что билет готов.

– Да, конечно, я такси вызову, – согласно кивнула Виола, с благодарностью взглянув на Марину.

– Вот и отлично. Больше ничего сказать не хочешь? Кроме того, что сказала?

Ветка помолчала, думая о чем-то. Марина села в большое кресло, закинула ногу на ногу и закурила, придвинув к себе пепельницу. Виола вдруг начала прогуливаться по гостиной туда-сюда и сосредоточенно тереть пальцами виски. Коваль насторожилась – это не было очень уж хорошим знаком, обычно после таких вот «забегов» ведьма выдавала какое-нибудь очередное пророчество, причем не всегда благоприятное. Не то чтобы Марина в это верила, но осадок оставался. Сейчас сердце у нее глухо забилось, и это означало только одно – Ветка ничего хорошего не скажет. Внезапно она остановилась прямо перед креслом, в котором сидела Коваль, и тихо пробормотала: