— Кокки, не надо! — умоляюще произнес Питер. Инженер сердито отмахнулся и продолжил:

— Этот мошенник в белом халате успел продать наш дом с риэлтерского сайта! Мы потеряли — я потерял — все.

Бортинженер прикрыл глаза рукой и замер в страдальческой позе.

— Я так надеялся хотя бы на старости лет не беспокоиться о будущем, — проговорил он. — Но, видимо, я хотел слишком многого. — Голос его задрожал.

— Но Кокки, — тихо сказал Питер, — у тебя же есть… я. Разве не так? Я буду работать. Как-нибудь проживем.

Бортинженер поднял голову. Лицо его заливали слезы.

— Да, Питер… у меня есть ты. Наверное, это и есть… — он вопросительно посмотрел на Электрия, — счастье?

Суточкин не нашелся, что на это ответить. В дверь постучали. Позвякивая железными конечностями, вошла эта юродивая из техперсонала, с медицинским чемоданчиком.

— Инъекция, — сказала она. — Нанотестер. Поднимайтесь, Кок, надо ввести.

— Нам выйти? — повернулся к бортинженеру Питер. Тот покачал головой.

— Давайте скорее, — бросил он железной бабе. — А заодно расскажите, как обстоят дела. Что с кораблем? Есть ли у нас, — его голос снова дрогнул, — есть ли у нас надежда?

Она полезла в чемоданчик, вскрыла упаковку и принялась звякать ампулами и бутылочками:

— Отражатель не работает.

Затем она замешкалась, растерянно щупая членистыми стальными пальцами крышечку флакона с белым порошком. Что-то ей там не понравилось. Пожав плечами, она проткнула крышечку длинной иглой и выпустила в нее содержимое инъектора. Затрясла, перемешивая содержимое флакона.

— Придется выходить из корабля, изучать повреждения. Сейчас от вас вернусь и пойдем надевать скафандры. Я и Живых.

Электрий содрогнулся при мысли о выходе в открытый космос. В гермокостюме должно быть так душно и одиноко! Потолок отсека навалился на него, стало трудно дышать. Но инспектор преодолел себя. Через несколько дней все это будет позади. Из последнего рейса «Голландца» живым вернется он один.

Кок поморщился, когда инъектор проник под кожу. Железная баба кинула пустую ампулу в чемоданчик и повернулась, чтобы уйти.

— Вы сейчас к капитану? — хрипло спросил бортинженер.

— Кокки, — предупреждающе сказал Питер. — Кокки, не надо! Я прошу тебя!

Тот отмахнулся. Железная баба остановилась в дверях и ждала, что он скажет.

— Скажите капитану, что я прошу его немедленно прийти ко мне, — произнес Кок, тяжело дыша.

— Кокки, ты же обещал! — обернулся к нему Питер. — Ты же еще не знаешь…

Бортинженер даже не посмотрел в его сторону.

— Пусть Майер приходит, — повторил он. — Это очень срочно и очень… впрочем, неважно.

Он слегка побледнел. Рука на подлокотнике дрожала. На лбу выступили капли пота.

— Что уставились?! — рявкнул он на Питера и инспектора. — Оставьте меня одного! Уходите… все уходите!

Питер Маленький вылетел за дверь первым.

И я еще предложил ему место на борту моего бота, подумал Электрий и неспешно вышел, плотно прикрыв за собой дверь.

— Капитан, — сказала Бой-Баба. Майер поднял голову от чертежей.

— Вы еще не готовы, астронавт? Идите, одевайтесь.

— Капитан, вас Кок зовет, — сказала она. — У него что-то срочное.

Йос подошел к ним с дымящимся стаканчиком кофе в руках. Поставил перед Майером. Тот кивнул, потянулся к стаканчику, отхлебнул. Поморщился: горячий.

— Подождет, — ответил за капитана Йос. — Кок сейчас должен находиться на мостике и помогать нам. Если он счел за нужное…

— Он, по-моему, нездоров, — нерешительно сказала Бой-Баба. — Какой-то он бледный и раздражительный. Не такой, как всегда.

Майер не посмотрел на нее:

— Лекарство ему ввели?

— Так точно.

— Ну так идите, надевайте скафандр.

Бой-Баба отсалютовала и скатилась по трапу с мостика. На сердце у нее остался осадок.

Бой-Баба и Живых в скафандрах, но еще без шлемов, сидели на скамье возле шлюза, ведущего в декомпрессионную камеру. За ней лежал Космос.

Бой-Баба старалась не шевелиться. Даже для ее модифицированного, напоенного стальной мощью тела скафандр был почти неподъемен. Все баллоны, все защитные слои — экранирующие, вентилирующие, охлаждающие, впитывающие выделения — через два часа полегчают, давление внутри опустится до трети атмосферного, и в скафандре можно будет худо-бедно двигаться. А пока придется потерпеть.