Надо было поинтересоваться, как у нее дела. А надо ли? Роль бывшего мужа давалась ему нелегко. Но он старался быть к ней терпимым. Может быть, если бы он относился к ней раньше, как сейчас, то не случилось бы того, что случилось.

— Эй, — позвал он, входя в летний домик, где царило женское общество. Там были свалены букеты, коробки, ворохи лент и всякие нужные для церемонии предметы.

Софи стояла в стороне в летнем голубом платье без рукавов и гладила такого же цвета жакет. Как и все, что делала Софи, она делала это профессионально, просто непревзойденно умела отгладить любую мелкую деталь, так что вещь потом выглядела как новая.

Грег вспомнил Нину, которая, наверное, не выгладила ни одной вещи в своей жизни и не собиралась этого делать. Он постоял, раздумывая, что предписывает этикет. Должен он с ней объясниться? Она стояла перед ним — незнакомка, но которую когда-то он знал очень близко. Как и она его. Он помнил день, когда сказал, что собирается продать свою фирму и переехать из Манхэттена в Авалон.

— Ну, разумеется, — только и сказала она, но в этих четырех словах был весь смысл их отношений. Они, наверное, и прикончили их брак.

Пока длился развод, она была так же холодна и не старалась выяснять отношения. В ее характере и раньше просматривалось стремление избегать неприятных вопросов, поэтому она хотела лишь поскорее уехать, затеряться в незнакомом городе среди незнакомых людей. Может быть, эти люди знали ее другой. Может быть, с ними она и была другая. Они видели в ней грамотного сотрудника, преданного своему делу. Он никогда не интересовался ее служебной деятельностью. Зато он хорошо знал ее привычку уходить от проблем, это было свойственно Софи уже в юности, она сбежала на практику в Японию, когда с Грегом надо было выяснять отношения. Правда, тогда никто из них не догадывался, что она уже беременна.

Так было всегда. Она не желала впускать его в свою личную жизнь, а если он интересовался, просто уходила от ответа.

— Тебе что-то нужно, Грег? — спросила она, подняв глаза от гладильной доски.

— Просто пришел посмотреть, как ты.

Она продолжила гладить.

— Определенно есть причина. Зачем ты пришел?

— Просто мне не все равно, как мы выглядим сейчас со стороны и в глазах детей. Я хочу хотя бы внешне сохранить видимость хороших отношений, ради детей и ради нашей прежней жизни. Так что я могу для тебя сделать?

Она тонко улыбнулась:

— Нет, спасибо. Ты уже сделал.

— Эй, пап, мам, можно с вами поговорить? — Перед ними вдруг возникла Дэзи. — Вы можете уделить мне несколько минут?

Она выглядела такой юной сейчас, с волосами в пластиковых бигуди, как девочка, играющая во взрослую, только это была реальность, а не игра.

— Впрочем, разговор, наверное, займет больше времени, и я выбрала не самый удачный момент, но так трудно застать вас вместе.

Это было правдой, они с Софи просто мастерски научились избегать друг друга.

Дэзи переводила взгляд с одного родителя на другого.

— Прежде всего, — начала она, — я хотела вас поблагодарить. Я никогда вас не благодарила, но сейчас говорю — спасибо. За все, что дали мне в этой жизни, за то, что были так великодушны ко мне, когда узнали о беременности. О большем трудно даже мечтать.

Грег подумал, взглянув на Софи, что так, по-доброму, Дэзи давно не говорила с матерью. Софи растроганно заморгала, прогоняя слезы, хотя лицо оставалось бесстрастным.

— Детка, ты знаешь, мы готовы все для тебя сделать, — сказал он.

Она кивнула:

— Мне нужно кое-что вам сказать. Папа, я знаю, ты думал, что я останусь с тобой и буду помогать работать в гостинице. Я много думала и решила заняться другим делом, поэтому должна уехать.

У Грега перехватило дыхание, как будто ему неожиданно нанесли удар в солнечное сплетение, что затруднило ответную реакцию. Он стоял и молчал.

Софи никак не реагировала.

— Ты знала об этом? — выговорил он с трудом.

— Прекрати, — резко сказала Дэзи. — Вы можете раз в жизни спокойно меня выслушать? И не поругаться.

Грег молча, подозрительно прищурив глаза, смотрел на бывшую жену. Софи спокойно ждала, что последует дальше. Что предложит дочь. Может быть, у нее появилась надежда, что Дэзи поедет с ней в Европу.

«Только через мой труп».

— Я собираюсь уехать из дома.

— Дэзи, но сейчас не время…

— Я должна думать о своей жизни, папа. О моем будущем. Пока еще не до конца уверена, но кажется, что оно не здесь. Не в этой гостинице. У меня одна жизнь, и я не хочу провести ее так, как от меня ждут другие, или потому, что родители сами выберут, где я должна жить и что мне дальше делать.