— Так мы узнали, что ты в беде, но никто не хотел ничего рассказывать. Поэтому мы узнали, где ты, и решили поехать, чтобы выяснить на месте, все ли у тебя в порядке. Олуэн сомневался.

— Если ты прекратишь сваливать вину на Олуэна, то сможешь ответить, как и на чем вы сюда добрались.

Сыновья подробно рассказали о путешествии из Радмура в Санданмор, и Аргус похолодел от ужаса. То, что дети добрались целыми и невредимыми, можно было считать огромной удачей. Яго выглядел не менее испуганным. Как отец, он должен был прочитать им длинную нотацию, но, едва открыл рот, в дверь постучали. Кузен тут же вскочил и бросился в холл, словно спешил скрыться подальше от семейной сцены.

Голос посетителя оказался таким знакомым, что выговор пришлось отложить. И действительно: не прошло и минуты, как Яго привел в гостиную Стефана. Новый гость выразительно посмотрел на Дариуса и Олуэна, и одного лишь взгляда оказалось достаточно, чтобы понять, зачем он явился.

— Интересно, в Радмуре еще кто-нибудь остался? Или бедняжка Пенелопа вернется домой и обнаружит, что все птенцы улетели? — не скрывая иронии, поинтересовался Аргус.

Стефан обиженно нахмурился:

— Я увидел записку, которую беглецы оставили Пенелопе, и решил, что успею их догнать, пока мальчишки не уехали слишком далеко.

— А почему ты не пошел в главный дом, а сразу направился сюда?

— Встретил пастуха со стадом овец и спросил, не появлялись ли здесь два мальчика. Пастух спросил, кто я такой, и я представился. Он долго меня рассматривал, а потом кивнул, произнес что-то вроде «Да, заметно, что ты из этой семьи» и направил сюда.

— Должно быть, кто-нибудь из Грегоров, — предположил Яго. — Один из них, кажется, действительно пасет овец. Эти люди отличаются острой наблюдательностью, а Стефан к тому же очень на нас похож.

— Что ж, ты явился как раз вовремя: как раз к началу лекции о вреде излишней самоуверенности, — заключил Аргус.

Бедняга лишь обреченно вздохнул.

Нарушители героически вытерпели эмоциональную тираду сэра Уэрлока по поводу преступного легкомыслия и множества опасностей, которых им чудом удалось избежать. Аргус самым подробным образом объяснил, почему всем троим предстоит вымолить прощение у Пенелопы: кузина, должно быть, места себе не находит от беспокойства. Не умолчал он и об опасности, исходящей от Корника, ведь в поисках добычи злодей днем и ночью рыскал в окрестностях Санданмора. Вряд ли стоило объяснять подросткам, что бандит мог их схватить и использовать в целях шантажа, но Аргус все-таки решил идти до конца.

Когда ораторский пыл иссяк, сэр Уэрлок заставил Стефана написать Радмурам и добавил несколько строчек от себя. Он понимал, что позволить детям остаться в поместье — затея рискованная, но выхода не видел: отправить их домой было бы намного опаснее.

— Леди Лорелей сказала, что ты обязательно запрешь нас на чердаке и будешь кормить хлебом и водой, — жалобно, со слезами на глазах промямлил Олуэн.

— К вашему счастью, я не из тех, кто считает, что розгой ребенка не испортишь, — успокоил отец.

В комнату вошла Олимпия.

— Боже милостивый! — изумленно воскликнула она. — А что, если скоро сюда пожалует весь Радмур?

Яго туг же вскочил и помог кузине сесть.

— Тетя, что с тобой случилось? — встревожился Олуэн и вместе с Дариусом бросился на помощь. — Ты упала с лошади?

— Олуэн ведь ничего не видел, правда?

Аргус лукаво посмотрел на Дариуса, и тот виновато потупился.

— Случайно повстречалась с очень злым человеком, — ответила леди Уэрлок и шутливо взъерошила братьям волосы.

Оба недовольно заворчали, а она рассмеялась.

— Причем этот злой человек прятался как раз в той части леса, по которой вы так беспечно разгуливали, — добавил Аргус.

Известие произвело должное впечатление: путешественники взглянули испуганно.

— Могу помочь, — решительно произнес Стефан и тоже подошел.

— Но ведь ты только что с дороги и очень устал, — усомнилась Олимпия. — Не лучше ли сначала отдохнуть и набраться сил?

— Тебе очень больно! — покачал головой юноша. — Потом отдохну.

Аргус внимательно наблюдал за племянником. Великий дар исцеления всегда его завораживал. Невозможно было определить, как произошло чудо, но результат превзошел все ожидания: синяки и ссадины исчезли на глазах, Олимпия выпрямилась и села ровно, а лицо ее, наконец, утратило болезненное выражение. Сам Стефан лишь слегка побледнел, и то ненадолго: благодарный поцелуй Олимпии заставил его смущенно покраснеть. К счастью, в этот момент из кухни вернулся Яго с подносом и развеял неловкость.

— Откуда они взялись? — недоуменно поинтересовалась леди Уэрлок.