Тогда Людмила занялась самолечением. При помощи йогических упражнений, специально рассчитанных для глаз, она восстановила нормальное зрение. Правда, на это ушло несколько месяцев и потребовалась колоссальная концентрация воли и терпения. Но это были дни не только физического воскресения. Это были дни духовного воскресения тоже. Из кризиса, поставившего ее на грань жизни и смерти, Людмила вышла другим человеком.

С тех пор строжайшая, в чем-то напоминающая воинскую, внутренняя дисциплина целиком определяла стиль ее поведения. Встречая на официальных приемах Людмилу Живкову, элегантно одетую, источающую запах парижских духов, вряд ли кто-нибудь подозревал, каким аскетическим правилам подчинена ее жизнь. Никто, кроме близких, не знал, на какой суровый режим она себя обрекла.

Вегетарианская диета, кипяченое молоко, постоянно чередующиеся обязательные дни, когда вообще исключалась еда. Такой режим — испытание для человека, находящегося в уединении и тем самым более или менее отключившегося от внешних раздражителей. Но само собой разумеется, что он — двойное испытание для того, кто по необходимости должен находиться среди изобилия съестного, в гуще событий, в пристальном фокусе внимания средств массовой информации…

Я намеревался познакомиться с Вангой. Но учитывая официальный статус Людмилы Живковой, не посвящал ее в свои планы. Обратился к своему старому знакомому, который нередко бывал у Ванги и пользовался ее расположением, с просьбой отвезти меня в Петричи. Он обещал, и я начал готовиться к поездке. Но каким-то образом это стало известно Людмиле. Она спросила меня:

— Говорят, вы хотите увидеться с ясновидкой?

Я подтвердил и сообщил, что собираюсь ехать в Петричи.

— Не надо ехать, — сказала Людмила.

— Почему? — удивился я.

— Послезавтра, в пятницу Ванга сама приезжает в Софию. Если хотите, я помогу вам встретиться с нею. Мы с Вангой, — добавила она, — большие друзья».

При встрече с Валентином Митрофановичем Ванга была такой, как всегда:

«Голос резкий, отрывистый. Форма обращения, иной она не признает, на «ты». Утверждения, которые она формулирует весьма категорично, перемежаются самыми разнообразными вопросами. Но если в ответе есть несоответствие или неточность, тут же со смехом поправит тебя. Тем самым как бы заранее предупреждает: хитрить со мной или о чем-то умалчивать не надо, это бесполезно…

Дала ряд рекомендаций (кстати, весьма целесообразных с практической, профессиональной точки зрения). Сожалею лишь об одном, что не всегда мне удастся им следовать. Например, она говорила:

— Твое лучшее время для работы — до десяти утра. Причем начинать работать ты должен натощак. Вставай из-за письменного стола, лишь когда почувствуешь голод. Работа должна продолжаться, с перерывом на завтрак, до двенадцати часов, не более. После этого упорствовать и напрягаться не стоит. В порядке исключения можно работать и после двенадцати, но только в дневное время. Вечером же — ни в коем случае!

По словам Ванги, вечером сверху не помогают или помогают очень мало, а без такой помощи ничего путного получиться не может. А вот рукопись, над которой трудишься, Ванга советовала на ночь оставлять открытой. Зачем? Затем, чтобы вбирала в себя небесные излучения и небесные силы. Назавтра это может обернуться непредвиденной удачей.

А еще Ванга сообщила некоторые сведения обо мне же самом.

— Твой мозг устроен таким образом, — сказала она, — что сразу и непосредственно воспринимает и фиксирует учение.

Я поинтересовался, какое учение имеется в виду.

— Учение Белого Братства, — сказала Людмила, но переадресовала мой вопрос Ванге.

Та отвечала — это буквальные ее слова, что речь идет о древнем индийском учении. Напечатанное в новых книгах, оно завоюет весь мир».

В. М. Сидоров выдвинул собственную гипотезу относительно феномена Ванги. Суть ее в следующем: подсознание каждого человека содержит всеобъемлющую информацию о жизни. По большей части мы о ней и не подозреваем. Но существуют люди, обладающие способностями «считывать» такую информацию. Вот что пишет В. М. Сидоров дальше:

«…Ванга называла имена моих родственников, эффектно угадывала некоторые эпизоды прошлого, была точна — это всегда поражает воображение — в самых незначительных деталях. Говорила, например, что я живу на шестом этаже (это действительно так), описывала болезнь матери — отложение солей в ногах — и рекомендовала весьма нетрадиционные методы лечения, опережая вопрос, который я собирался, но не успел задать.

Момент удивления пришел позже, когда моя стройнологическая концепция развеялась как дым. Вот как это произошло.

Ванга спрашивает:

— А где живут твои родители? Где они находятся сейчас?

Я отвечаю: живут в Воронеже, там сейчас и находятся. На несколько мгновений Ванга отключается от разговора и вдруг решительно и убежденно восклицает:

— Не, не. Их сейчас нет в Воронеже, они у тебя, в Москве.

На другой день я не поленился и позвонил к себе. И что же — к телефону подходит мать. По каким-то делам они с отцом неожиданно приехали в Москву. Поездка не планировалась, я ничего о ней не знал и потому никакой информации на этот счет ни в моем сознании, ни в моем подсознании не имелось».