Ни англичане, ни французы, похоже, не извлекли никаких уроков из кровопролитнейших сражений американской гражданской войны. После оглушительного поражения Германии в 1870 году побежденные французские генералы пришли к заключению, что истинный секрет успешной молниеносной кампании, проведенной немцами, заключался в природе наступательных действий. В новой военной теории основной упор делался на наступление. Франция, быстро выплатив унизительные репарации, наложенные победителями, снова необъяснимым образом вернула себе репутацию сильнейшей в мире сухопутной державы. Если прибавить к этому считавшийся непобедимым английский военно-морской флот, могущество англофранцузского союза почти ни у кого не вызывало сомнений.

Как только поднятая войной пыль улеглась, сразу же стало очевидно, что Франция не станет долго терпеть новые границы, навязанные ей Германией. Французы были полны решимости отомстить за позорное поражение и вернуть провинции Эльзас и Лотарингия. Мысль о том, что Вильгельм стоял в большом Зеркальном зале Версальского дворца в окружении германских князей и боевых знамен, а великий герцог Баденский провозглашал его императором, пробуждала жажду отмщения в сердце каждого француза.

Возможно, будь у Германии другой правитель, он бы направил политику своей страны на преодоление неприязни со стороны Франции, но Вильгельм был личностью невротической и загадочной. Несмотря на то что у него было семь детей, его ближайшими друзьями были гомосексуалисты. Судя по всему, именно от них он набирался тепла и любви, необходимых для того, чтобы играть роль жестокого и безжалостного полководца. Когда Вильгельм стал правителем объединенной могучей Германии, война за то, чтобы определить, кто занимает главенствующее положение в Европе, стала неизбежной. К тому же единая Германия, образовавшаяся после победы 1870 года, сильно изменилась. В последующие 25 лет валовой национальный доход удвоился. Страна покрылась густой сетью железных дорог. Возникли огромные электротехнические, химические и машиностроительные предприятия, население бурно растущих городов увеличилось на 50 процентов. «Германские университеты и технические институты вызывают всеобщее восхищение; германский подход к практическим вещам наиболее полный и доскональный; германская философия господствует в мире», — писала Барбара Такмэн.

Американцы представили на Большой выставке, проходившей в Великобритании в 1851 году, двенадцать винтовок из массово произведенной серии. Все части этих винтовок были взаимозаменяемы. Преимущества, которые принесла в армию подобная точность обработки, легко поймут те английские солдаты, которым приходилось прибегать к молотку и напильнику, а то и ножовке, обслуживая машины и другое оборудование во время Второй мировой войны. В германском отделе той же выставки Артур Крупп представил орудийный ствол, изготовленный из литой стали, а не чугуна или бронзы, как это было прежде, но так и не нашел покупателей.

Девятнадцатый век коренным образом изменил методы ведения войны, внеся в него новые виды вооружения начиная от пулеметов и кончая колючей проволокой. Массово произведенное оружие и армии, набранные из гражданских людей, стали быстро передвигаться посредством железных дорог. Однако еще два изобретения не успели проявить себя в полной мере: ничто не изменило природу войны так сильно, как беспроволочный телеграф и двигатель внутреннего сгорания.

Английская промышленная революция стала возможной благодаря таким устройствам, как паровой двигатель Джорджа Стефенсона, водяной движитель Ричарда Аркрайта, механический ткацкий станок Эдмунда Картрайта, прядильная машина Харгривза и мюль-машина Самюэля Кромптона. Все эти изобретения были гениальны своей простотой; их творцы не обладали специальными техническими знаниями. Аркрайт был цирюльник, а помогал ему часовой мастер; Харгривз был плотник; Картрайт — священник; Кромптон — прядильщик; а Стефенсон — сын угольщика, освоивший грамоту только в 17 лет. Но следующий шаг технического прогресса потребовал уже таких таинств, как химия, микробиология, физика и точное машиностроение. Потребовались образованные люди, работающие в хорошо оборудованных лабораториях и мастерских.

Изобретения совершенствовались с головокружительной скоростью. Работающий на природном газе двигатель, изобретенный в 1876 году доктором Н. А. Отто, Готтлиб Даймлер приспособил для приведения в движение транспортного средства, а еще до того, как XIX век закончился, состоялись гонки, в которых автомобили преодолели 774 мили от Парижа до Бордо и обратно. В 1903 году неуклюжее сооружение братьев Райт впервые оторвалось от земли, а уже шесть лет спустя европейцы внезапно осознали всю важность летательных аппаратов тяжелее воздуха, когда Луи Блерио за 31 минуту пересек пролив Ла-Манш. Мир неудержимо менялся, и также менялось то, как люди в будущем собирались сражаться друг с другом. Война вступила в третье измерение.

Не менее важным изобретением стал беспроволочный телеграф. В 1901 году Джульемо Маркони, развивший работы Рудольфа Герца, впервые осуществил передачу радиосообщения на расстояние 3000 миль. В то время как промышленная революция была осуществлена грубыми примитивными машинами и необразованной рабочей силой, новая «техническая революция» была гораздо более требовательной. Страны, чьи вожди не смогли откликнуться на многообразие меняющегося мира, рисковали быть за очень короткое время отброшенными на обочину. Вот слова одного английского генерал-майора, бывшего также историком:

В 1890 году Германия производила чугуна и стали вдвое меньше, чем Великобритания; в 1913 году она уже производила их вдвое больше, чем Великобритания, и достигла половины показателей Соединенных Штатов. Такой прорыв сопровождался прогрессом в машиностроении. Германские промышленные предприятия — в особенности химические и электротехнические фирмы — основывали научно-исследовательские институты и поддерживали тесную связь с университетами. К концу XIX века в области технологий Германия далеко обогнала Великобританию. Ко времени прихода Гитлера к власти немцы собрали треть Нобелевских премий в области физики и химии.