— Она только выиграет, избавившись от него; Джеральд вел себя по отношению к ней просто чудовищно, — сказал мой отец.

Иден заболела, причем в самое неподходящее для Гудни-холла время. Джун Пул взяла недельный отпуск. А с отцом Тони случился легкий сердечный приступ, и Тони уехал в Йоркшир. Спланировать все это было невозможно. Просто так совпало. Болезнь Иден в письме не называлась, что оставляло впечатление какой-то тайны. Явно не простуда и не грипп. Может, еще один выкидыш? К тому времени, как я вернулась в Уолбрукс, ее поместили в больницу.

Вера осталась в Гудни-холле с Джейми, экономкой миссис Кинг и женщиной из деревни, которая два раза в неделю приходила убирать в доме. О том, что произошло, Вера сама рассказала мне за два дня до моего возвращения в колледж. Я отчасти выполнила просьбу отца и провела две ночи с Верой, но не в Гудни-холле, а в «Лорел Коттедж». Наверху, в заново отремонтированной комнате, спал Джейми. Ночью должен был приехать Фрэнсис. К ужасу и негодованию матери, он воспользовался ее отсутствием, чтобы провести в доме «медовый месяц» с какой-то девушкой, по утверждению Веры, барменшей из Ипсвича. Вся деревня буквально содрогнулась от такого скандала и позора. Девушка уехала, а на следующий день — и Фрэнсис, но Вера ждала, что ночью он вернется — вне всякого сомнения, под утро.

— Врач заявил, что Иден нужно в больницу, иначе он не отвечает за последствия, — рассказала Вера. Она немного понизила голос и оглянулась, словно дом был полон людей, которые могли услышать ее слова и почувствовать отвращение. — Иден не могла мочиться. У нее не отходила моча. Что бы это ни было, сказал врач, затронуты почки. Я убеждена, это результат того, что они с ней делали, когда она потеряла ребенка. В любом случае, мы не будем это обсуждать. Я не должна говорить о подобных вещах в твоем присутствии. За ней прислали «Скорую помощь». Я позвонила Тони в дом его отца, и он сказал, что немедленно выезжает. Джейми был в школе. У него уже две недели как начались занятия. Я ничего не сказала миссис Кинг. Просто собрала два чемодана, Джейми и мой — ты не поверишь, сколько у нас накопилось вещей, — и оставила в холле с запиской для миссис Кинг, чтобы она прислала их нам. Я пошла в деревню, забрала Джейми из школы, и мы с ним сбежали, вдвоем; нам было весело, и мы смеялись. Такая милая шутка, словно детская шалость. Я все время представляла, как рассердится Иден. Добраться из Гудни в Синдон без машины почти невозможно. Мы сменили три автобуса и попали домой только к восьми. А потом, конечно, я нашла тут Фрэнсиса, а в доме — вопиющий беспорядок. Я очень устала, но мне было все равно. Я уложила Джейми в кровать, в свою кровать, через час легла к нему, и мы проспали всю ночь — это было такое блаженство.

На следующий день приехал Тони. Сказал Вере, что не понимает, почему она просто не осталась в Гудни-холле. Вера засмеялась и ответила, что ни за что не вернется, и Джейми не вернется, а Тони ошибается, если думает, что она навестит Иден в больнице. И она не намерена выходить, чтобы не дать ему шанса пробраться в дом и забрать Джейми. Наверное, Тони — нормальный, сдержанный человек — был в ужасе. Он не понимал, что Вера имеет в виду, — тогда не понимал. Иден еще ничего ему не говорила, только о своем желании усыновить Джейми. По-видимому, Тони уступил, чтобы успокоить Веру.

Рассказывая мне все это, она то и дело смеялась, радуясь, что перехитрила Иден; ее глаза блестели. Во мне крепло неприятное ощущение, что Вера сходит с ума. Я испытывала неловкость в ее присутствии. Но тогда мне не приходило в голову — никому не приходило, — что Вера сама виновата в болезни сестры. Я думала, что все понимаю: Иден уговаривала Веру согласиться на усыновление Джейми на том основании, что так будет лучше для мальчика, и Вера, принеся в жертву свою любовь к сыну, уступила, но потом передумала и воспользовалась представившейся возможностью. О чем я никогда не задумывалась, так это о том, как все это повлияет на ребенка. Считала его слишком маленьким.

На следующий день я столкнулась с Фрэнсисом. Большую часть времени он жил с отцом и теперь собирался поступать в аспирантуру Лондонского университета. В «Лорел Коттедж» Фрэнсис приехал потому, что Джеральд не разрешал сыну приводить девушку в дом на ночь. Сам он в отношениях с новой женщиной вел себя осторожно и подготавливал свидетельства для развода с Верой, специально наняв для этого девушку. Последний раз я видела Фрэнсиса в день свадьбы Иден — вместе с Чедом, при тусклом свете свечи, — и теперь почувствовала неловкость.

— Ей нужно в психушку, — сказал Фрэнсис. — С этим ребенком она делает то же, что и со мной.

— Не похоже, — возразила я. — Тебя она выпихнула. А Джейми, наоборот, изо всех сил старается удержать.

— Это все симптоматично. У нее параноидальная шизофрения.

В комнату вошел Джейми. Он вел себя очень тихо. Я обратила внимание, каким необычно тихим и «хорошим» стал ребенок в последнее время. Всю ночь он спал — с шести вечера, когда Вера уложила его в постель, и до позднего утра. В данном случае до девяти. В руках у него был игрушечный трактор с резиновыми гусеницами, и Джейми провез его по всей комнате, по спинкам кресел, книжным полкам, подоконникам — медленно и полностью сосредоточившись на своем занятии.

— Ну и что? — сказал Фрэнсис. — Я не люблю парня. Почему бы ему не помучиться? Дело в другом. Она больная на голову, ненормальная. Я бы не отказался от удовольствия упрятать ее в психушку. Мило, не правда ли? Запереть в сумасшедшем доме собственную мать.

Я уже не боялась его. И мне было все равно, что он обо мне думает. Сама я смотрела на него с безразличием и антипатией.

— К чему беспокоиться? Тебе-то какое дело? Ты здесь не живешь. И не похоже, чтобы тебя волновал Джейми или его будущее.