— Пойдешь? — спросил отец.

— Что ты! Сам Андрес не пойдет, а ведь он председатель!

— А вот мы от воскресников никогда не отказывались…

— Неужели и в воскресенье лезть в эту глину?

— Это уж ты решай сам, как подскажет гражданская совесть.

Странно — на уроках Волли раньше подсказывал Андрес, а теперь Юта и другие соседи, а вот гражданская совесть ему, кажется, ни разу ничего не подсказала. Молчала она и сейчас, хотя на душе стало тревожно и муторно.

Минут пять он прислушивался к своей совести, а потом улегся спать: черви-то накопаны, что ж им, пропадать, что ли? Вот он на утренней зорьке…

Впрочем, утреннюю зарю Волли проспал. Конечно, это было обидно. Но, с другой стороны, нужно же когда-то выспаться! Волли не автобус, чтобы ему всю жизнь ходить по расписанию. Осенью рыба клюет и днем, сейчас он побежит на озеро…

Не тут-то было! Одно дело убежать на рассвете, пока сестренки еще спят, а теперь попробуй отвяжись от них. Вся коллекция смотрит на Волли блестящими, как пуговки, глазенками, и у всех множество вопросов к старшему брату. Обе дошкольницы сегодня не в детском саду, а дома, обе сидят на полу, и одной из них, кажется, пора сушить штаны. Первоклассница Лийзи, из-за которой Волли чуть не начали дразнить обезьяной, заметив, что брат поднялся с постели, пристала:

— Синие волосы красиво, да?.. А почему не бывает? Мари говорит, что не бывает, и еще дерется!

Тут Волли увидел, что волосы у куклы уже выкрашены чернилами. Заодно в синих разводах физиономия самой Лийзи, и ее руки, и платье…

— Марш мыться! — скомандовал Волли. И повернулся к Мари: — Ты-то что смотришь? Такая большая!

— Большая! Большая! — подтвердила Мари. — Возьмешь на озеро?

Ох, просто несчастье! Чтобы отвязаться от Мари, пришлось пойти на хитрость. Волли пообещал показать, как кружка приклеивается к потолку. Старая, конечно, штука. Но сестры еще маленькие, не знают.

Волли влез на стол и полную-полную кружку воды приставил к потолку. Потом велел Мари принести метлу, упереть палку в донышко кружки и немного подержать — пусть приклеивается. А сам слез со стола и убежал. Жалко, конечно, — держать ей надоест, обольется. Но что поделать — должна же быть личная жизнь и у Волли!

Убегая, наш герой услышал за своей спиной дружный рев сестренок. Вот ведь: малышки, а понимают! Но Волли успокаивался тем, что долго горевать они не станут. Ревели они, лишь надеясь задержать брата, а если уж он все равно уходил, умолкали. Волли проверял это не раз.

Проверил и сегодня: подойдя со двора к окошку, он услышал, что вся четверка, включая саму потерпевшую, уже смеется над мокрой Мари. Характер у них был неплохой, удобный, такой же, как у Волли: за весь день, проведенный на озере, он ни разу не вспомнил ни о школе, ни о стройке.

Да и в понедельник Волли свернул к речке совсем не для того, чтобы успокоиться. Просто если там совсем ничего не сделано, можно будет поострить. Например, изобразить в лицах, как Эви и директор вдвоем строили свою электростанцию.

Но как же был удивлен и огорчен Волли, когда он подошел к Метсайыги!

Сделанного за воскресенье нельзя было не заметить: в котловане появились деревянные сваи, отчетливо наметившие будущие стены.

И надо же было Волли пропустить самое интересное! Если бы его хоть предупредили, что будут ставить сваи, Волли и на озеро не пошел бы. Тем более, что клёв был неважный. Пойди пойми, когда на стройку стоит ходить, а когда не стоит.

Теперь, пожалуй, не Волли будет смеяться, а, наоборот, как бы самого его на смех не подняли!.. Так и есть, его уже заметила долговязая директорская Юта.

— Прогулял, Круус, да? Прогулял? — смеялась Юта. — А тут как интересно было!

— Понимаешь, страшно разболелся живот, — вдохновенно соврал Волли. — Не знаю, как сегодня на уроках высижу.

— Очень больно? — встревожилась Юта. — А градусник ставил?

— Буду я еще с градусником возиться!

— Ты отпросись с уроков и сходи в медпункт.

— Ладно, уж как-нибудь вытерплю, — с видом мученика сказал Волли.

Эх, если бы ему все так легко поверили! Вон отец, когда он болеет, получает бюллетень. Если бы у Волли тоже был бюллетень, ему никто и слова не сказал бы.

Просто жаль, что живот нисколько не болит. Правда, если вот здесь посильнее нажать пальцем, что-то чувствуется. И вообще живот какой-то круглый. Может быть, даже раздувшийся…

Волли и в классе старался сохранить мрачный вид. Правда, Андрес, который знал своего бывшего друга получше, чем легковерная Юта, узнав о страданиях Волли, скорчил ехидную рожу и сказал: «Круус рыбой объелся!» Но больше никто над Волли не смеялся.

Только где-то внутри, в самом Волли, вдруг заговорил совершенно незнакомый голос. Во время урока он говорил такие неприятные вещи, что Волли стало не по себе. Вот все строят по-настоящему, а он?