Корабельщик облокотился о поручни и посмотрел на корму.

— Хорошая девочка моя Баша, — негромко произнес он.

Затем они оба надолго замолчали.

Андеран страдал от холода. Подтянув колени к подбородку, он обхватил себя руками. Но тепло уходило из него. Никогда в жизни ему еще не было так холодно.

— Первая зима в твоей жизни?

У хольда стучали зубы.

— Никогда не забирался так далеко на север, — отрывисто выдавил он из себя.

— Подожди, еще снег пойдет, — злорадно произнес кобольд-капитан. — Тогда проснешься утром, а твои мокрые волосы примерзли к палубе.

— Но это еще не скоро, ведь так?

— Никто не может сказать. Если подует северный ветер, погода может перемениться вмиг. Кентавры называют его ветром клинков, потому что он режет плоть, словно нож.

И тогда ты захочешь…

Он остановился. Затем вдруг бросился на нос. Его поглотила темнота. Андеран посмотрел на спящих гребцов. Никто не проснулся. С носа доносились странные звуки.

Хольд выпрямился. И теперь увидел то, что вызвало беспокойство у корабельщика. На реке были огни. Он насчитал пять.

Держась за поручни, Андеран перешел на нос. Корабельщик снял чехол с Толстой Баши. Он медленно вертел рукоять, с помощью которой натягивалась тетива тяжелого арбалета.

Каждый поворот сопровождался металлическим щелчком.

— Видишь это? — прошептал капитан. — Фонари. Они слишком низко. Словно задницей в воде сидят! Это, должно быть, плоты!

— Кто это?

— Раньше бывало, что древесину справляли по реке в Валемер. Но сейчас никто ничего не строит. Ни корабли, ни дома. Здесь что-то не так. Никто не ходит ночью по течению.

Впрочем, мы живем в странные времена. Я не хочу будить остальных и в конце концов оказаться объектом для насмешек. Может быть, это плоты мертвецов. Но их давненько уже не было.

— Плоты мертвецов?

— Некоторые дикие эльфы из лесов на севере хоронят своих умерших, складывая их на плоты и отправляя по реке.

Однажды я видел выброшенный на берег плот мертвецов.

Жуткое зрелище. Невдалеке сидел эльф и караулил трупы. Он был совершенно голый, разукрашенный красно-коричневой краской. Они предоставляют мертвых животным и стихиям.

Но горе тому из детей альвов, кто посягнет на них. — Корабельщик положил тяжелый болт в направляющую.

Может быть, он имеет в виду маураван, подумал Андеран.

Такие странные ритуалы вполне в их духе.

Плоты были теперь совсем близко. Но их все еще нельзя было хорошо разглядеть. Фонари были замазаны сажей, их стекла почти не пропускали свет и освещали только несколько связанных между собой стволов. Большая часть конструкций оставалась в темноте. Андерану показалось, что он видит тень всадника.

— Горбон, отойди от арбалета!

Андеран пригнулся. Голос донесся с берега. В нем слышался эльфийский акцент, который нельзя было спутать ни с чем.

Голос был женским. Хольд еще ни разу не слышал, чтобы ктото обращался к корабельщику по имени.

— Не бойся, они нас не видят, — прошептал Горбон. — Слишком темно.

— Отойди от арбалета! — крикнул Андеран. — Поверь мне, она тебя видит.

— Хрен там она видит. — Он повернул арбалет.

Берег был погружен во тьму.

— Убирайся, шлюха, или моя любимица пощекочет тебя!

Андеран бросился плашмя на палубу. Проснулись некоторые гребцы.

— Не поднимайте головы! — крикнул хольд. — Горбон, прошу…

— Я не боюсь. Поэтому я корабельщик. Я…

Свист пронзил ночную тишь. Горбон обмяк на корпусе Баши, обхватив ее широко раскинутыми руками, словно любовник. Он медленно сползал вниз.

Андеран подполз к корабельщику. Порыв ветра налетел на большую баржу. Дождь прекратился.

— Горбон?

Корабельщик сполз на палубу. Из груди торчала длинная стрела. Эльфийская стрела с совиными перьями на древке, это хольд заметил сразу. С тех пор как умер Балдан, Повелитель Вод стал разбираться в стрелах. Многие мауравани верят, что совиные перья несут стрелу по воздуху столь же бесшумно, как и ночную хищницу.

Что-то ударило в поручни. Гребцы пригнулись. Еще удар!

Что-то потянуло баржу. А затем Андеран понял, что происходит. В поручни цеплялись абордажные крюки.

Хольд почти дополз до капитана. Рот мертвеца был широко открыт. Андеран выругался. Проклятая Толстая Баша убила дурака!