Но он подлил масла в огонь. Она всего лишь человек. Не такая крепкая и выносливая, как он. Она не могла бегать по снегу и не оставлять следов. Ей нужно больше времени на сон. И она не такая умелая воительница, как эльфы, несмотря на все свое мужество и выдержку. Он — ее старший брат. Он должен был обо всем этом подумать!

Для того чтобы разжечь костер, потребовалось всего несколько мгновений. Слишком быстро пламя сожрало хворост.

Мелвин еще раз сбегал вниз и принес ветки потолще. Вернувшись, он обнаружил, что сестра завалилась на бок. Полуэльф осторожно взял ее за плечи и посадил ровно. Ее одежда уже не согревала. Ткань пропиталась потом и кровью. Вместо того чтобы защищать, она пила тепло тела Кадлин. Нужно раздеть королеву!

Одежда ее заскорузла. Шнуровка камзола не развязывалась.

Мелвин осторожно разрезал кожаные ремни охотничьим ножом. Камень отражал тепло. Дым выходил плохо, горло царапало. Мелвин пожалел, что у него нет одеяла, в которое можно было бы завернуть сестру. Или, по крайней мере, сухого мха, чтобы выложить для нее ложе на холодных камнях.

Полуэльф с испугом обнаружил, что на некоторых пальцах, прямо под ногтями, образовались шишки. Он принялся осторожно массировать их, пытаясь вернуть тепло в ее тело. Все это было ему незнакомо. Ни один мауравани из тех, кого он знал, никогда не страдал от холода. Мелвин не знал толком, что предпринять.

В отчаянии он еще раз слетел вниз и принес еще дров. Вернувшись, он застал Тученыря, сидящего на скале над углублением. В снегу лежал мертвый горный козел. Туша была еще теплой!

Мелвин схватил козла за бугристые рога и затащил в укрытие. Кровь из тела еще не вытекла. Полуэльф легко перерезал животному горло. На светлую шерсть потекла темная кровь.

Надрез он прижал ко рту Кадлин. Она глотнула, не просыпаясь. Ей нужно было все, что могло дать силу. Жареное мясо она есть не сможет. И потребуется слишком много времени на то, чтобы разделать козла и пожарить на костре парочку полос мяса. Это можно сделать и позже.

Кровь текла по горлу молодой женщины, по ложбинке между грудями. С губ ее не сорвалось ни звука. Мелвин отодвинул козла в сторону, поднес руку к ее губам, но дыхания не почувствовал. Испуганно прислушался к сердцу. Оно билось слабо и неровно. Прижал руку к ее обнаженному животу.

Никаких шевелений.

Полуэльф отгородился от мыслей орла. Его товарищ считал все это бесполезным. Он посоветовал отпустить сестру.

— Убирайся прочь! — крикнул Мелвин в приступе внезапно нахлынувшей ярости.

Он не сдастся! Не может все так закончиться! Только не так!

Он воспротивится смерти. Отнимет у нее жертву. Как там зовут их бога судьбы? Он выбьет у него из руки клинок, которым тот перерезает нити человеческих жизней. Сестра должна жить!

Тученырь улетел. Мелвин чувствовал, что друг не сердится на него. Птица просто удивлялась таким безрассудно расточаемым чувствам. И бесполезной борьбе.

Полуэльф вновь принялся растирать руки и ноги Кадлин.

Но, похоже, ничего не помогало. Кровь ее текла все медленнее.

Ничто уже не могло пробудить ее из глубокого обморока. Она медленно соскользнет из жизни в смерть. Без боли.

Если бы он только мог защитить ее при помощи заклинания! Он не чувствовал холода. В равной степени магия хранила его и от жары. Но он не мог защитить ее. Он был неопытным волшебником. Всего лишь охотником и воином.

Возможно, он может передать ей тепло своего тела. Это последнее, что ему еще остается. Он поспешно сбросил одежду.

Сел на скалистый пол, от которого костер прогнал самый страшный холод. Затем притянул сестру к себе, посадил на колени. Она должна быть полностью окружена его теплом.

Прислонил ее спиной к своей груди, сложил руки у нее на животе.

Мелвин принялся негромко напевать. Мелодию, созданную им во время долгих ночей, когда Сильвина оставляла его одного на Голове Альва. Таким образом он тогда боролся со своими страхами. Теперь это заклинание детских дней утратило силу.

Его руки гладили живот Кадлин. Мелодия оборвалась. Он принялся молиться, хоть и не верил в богов. Но здесь другой мир. Он готов был сделать все, чтобы спасти ее. Все!

Адриен недоверчиво глядел на священнослужителя.

— Ты убил мужчин, которые висят на дереве? — Он ждал, что Жюль улыбнется. Или подмигнет. Ждал какого-нибудь знака, который сказал бы ему, что все это шутка. Но ничего такого… — Священнослужители так не поступают. — Едва эти слова сорвались с его губ, как он проклял себя. Как отнесется к этому Жюль? Обидится?

На лице учителя не дрогнул ни один мускул. Сияющие голубые глаза выдержали взгляд Адриена. А потом Жюль просто кивнул.