Шрифт:
В это время в кабинете появился Зигги. Марк (коротко, полузнаками) попросил его спросить что-нибудь по-турецки у беженца. Зигги что-то сказал, но Назым не среагировал, а я удивился, что Зигги знает турецкий язык.
– Он-то знает, а вот наш клиент турецкого совсем не знает, – заключил Марк, на что я (вспомнив анекдот про опыты Василия Ивановича с обрыванием ног у таракана: «Таракан, без ног, не слышит!») заметил:
– Он же сам об этом говорил, что турецкого не знает.
Марк усмехнулся:
– Мало ли что он говорил… Может, он вообще все лжет, турецкий язык отлично знает и сам чистый турок, а курдское село – просто предлог, чтоб в Турцию не ехать? Многие так делают. А может, и вообще он не из Турции, а откуда-нибудь из вашей Тартарии… У вас же много всяких тюркоязычных – Башкириен, Калмыкиен? [62] Впрочем, узнаем. Спрашивайте дальше – родственники за границей или в Турции есть?
Зигги, потоптавшись, засунув наушники в уши (украдкой закатив глаза и показав мне, что Марк побеспокоил его без дела), пританцовывая, удалился. Я перевел вопрос. Назым кивнул:
62
От Baschkirien, Kalm"uckien (нем.) – Башкирия, Калмыкия.
– В Турси отец-матец, бабушек-дедушек, сем шитука сестира…
– Всех сестер переписывать? – спросил я у Марка.
– Нет, нет, не надо, – перепугался тот, замахал руками и выпил минералку: – Изжога измучила. Геморрой заел… Нет, знаете, все-таки запишите… надо, что делать, а то на кой они нам?.. А я пока посмотрю кое-что…
Пока я переписывал на лист всех родичей Назыма, Марк листал атлас, потом начал орудовать линейкой, мерить что-то на карте, высчитывать на счетной машинке. Потом спросил у Назыма, какие большие города есть вокруг его села, какой главный город его провинции и сколько времени надо ехать на машине от его села до этого главного города.
Назым думал не долго:
– Ничего есть, гор толки. Никакая город есть… Ну, Анкара есть, Истанбул… Сикольки километир – нэ знай… Брат Роси ехал, Москва шуб-кожа магазина есть, а я помогаил… Москва общежитель «Спутник» жил, биратин магазин работа, потома Валья знакомил. Она как мой мать, сестира, жэна, учитэлниц, всио учил…
– Где и когда вы поженились? Где свидетельство о браке? – Марк закрыл ненужный атлас и принялся угрюмо рассматривать Назыма (пошла стадия запугивания и нажима).
Выяснилось, что он познакомился с будущей женой Валей в кафе, она работала на мясокомбинате неподалеку и после смены заходила поесть. Они стали вместе жить, челночить, товары возить, потом сын Абдулла родился…
Тут Марк прервал его:
– И что же помешало вам дальше так счастливо жить? Почему уехали из России? И где ваш турецкий паспорт?
Назым поднял плечи, похрустел курткой и объяснил, что он был «с Валья нэрасписан», но когда встал вопрос детского сада для сына, то без регистрации брака его не принимали, а для брака была нужна справка из турецкого посольства (что Назым не женат), куда он по своей глупости и пошел. В посольстве стали его ругать за то, что он турок, а своего языка не знает, и потребовали метрику будущей жены, а когда он отнес ее туда, то там пришли в полную ярость и стали его ругать за то, что он, мусульманин, собирается жениться на еврейке:
– Какой эврэйка, слюши?.. Она сами-сами руски баб, мой Валья. Вот, сматри, ви видел, – обратился он ко мне. – Какой она?.. Бели волоса, голуби глаза, хороши, здорови баб… Волоса нэ черни, нос нэ криви и жоп нэ жирни, как у эврэй…
Но из метрики выяснилось, что мать Вали зовут Роза Мойшевна Кацман. На это Назым стал говорить, что эту свою мать Валя уже двадцать лет не видела, но посольские спрятали его паспорт, стали подозрительно перемигиваться, куда-то звонить, и Назым, попросившись в туалет, решил сбежать:
– Я бистра окно пригнуил, а то они хотил минэ полиси дать…
– С чего вы это решили? – поджал губы Марк.
Назым убежденно развел руками:
– Как же нэт?.. Они пашпорт браил и железны ящика клаил. И телефон-трубка звоняил… Ялла – и все, турма!
Так началась жизнь без документов, проверки на улицах и базарах, где его постоянно останавливали, обыскивали и обирали. Приходилось откупаться, прятаться, юлить. Его ларек, где он торговал товаром из Турции, обложили налогом и милиция, и базарные громилы, работать стало трудно и опасно. А тут еще новая война с Чечней началась, ОМОН совсем озверел:
– Кажди дэн мне ловиил, кричаил: «Чорна чэчэн, ваххаб, секир-башка!»
– ОМОН всех бьет, не только вас, – заметил Марк. – Это что же будет, если все из России, кого ОМОН бьет, сюда прибегут, а?.. Вы говорите конкретно, что с вами лично случилось?
Выяснилось, что однажды он стоял с сыном Абдуллой на остановке автобуса (ехал к жене в больницу, где она аборт сделала). Мимо проезжал микроавтобус, притормозил, из него вышли два бойца и приказали предъявить документы или деньги, а когда у него не оказалось ни того, ни другого, они избили его резиновыми дручками, попало и сыну: