Магия понемногу оставляла бывшую императрицу, она чувствовала. Этель знала, что так будет, когда подписывала отречение. Она отреклась от мира, и вслед за этим мир отрёкся от неё. Зачем ему предатели?

Выход портала попал в лес, чуть подсвеченный огненными шарами с близкой улицы — Этель, как и хотела, оказалась на самой окраине города. Забор с тяжёлыми коваными кружевами отгораживал лес от города. Идти к имению Сайорана ей предстояло долго, но впереди маячила вся ночь, до самого продрогшего рассвета.

– Ну, доброй ночи.

Она почти не удивилась и замерла, прикрыв глаза. Этель успела выйти на хорошо освещённую улицу, прежде чем её окликнули. Слишком знакомый голос для того, чтобы оборачиваться.

– Уходи.

Она сильнее сцепилась в отворот плаща, едва не порвала уже истёртую ткань, и удержалась только из-за здравомыслия — плащ было жаль. Он один, а по ночам очень холодно. Каблуки сапог выбивали дробь по мостовой, и этот звук казался Этель оглушительным, но даже он не мог задушить тихий насмешливый голос.

– Невежливо. Хотя бы сделала вид, что рада видеть меня.

– Я не рада. Проваливай, бабушка.

– Ах, нахалка.

Этель не оглянулась, чтобы увидеть её ещё раз. Мир, как брошенный любовник, выгибался в болевом экстазе и ненавидел императрицу с каждым днём всё больше. Она его бросила! За это любого наказания будет мало. Пусть сходит с ума. Пусть поговорит со своей давно мёртвой прародительницей.

– Идёшь искать свою дочь, а она давно прячется от тебя по самым тёмным подвалам.

Руана, какой помнила её Этель, была высокой и тонкой. Рисовала губы на бледной коже — чёрным, и никогда не собирала волосы в причёску. Она носила открытые платья, обнажающие страшные шрамы на левом плече. Она оборачивалась к собеседнику в анфас и улыбалась только одним краем губ, потому что вся левая часть лица тоже была изуродована.

– Ищешь её, а она просто не хочет выйти тебе навстречу. Потому что ты ей не нужна. Она сама станет императрицей, без тебя.

– Да, я слышала. — Этель сжала зубы. Бабушка последнее время слишком часто стала являться ей.

Этель видела Руану во всей красе только раз или два, на портрете, что висел в одном из подвальных коридоров замка. Его не поднимали в общую галерею, его не сжигали и не убирали прочь от лишних глаз.

Просто женщина с тонкими чертами лица, чужой и не скажет, что императрица. Просто изображение женщины в профиль. Левую часть лица Этель не видела никогда, но она знала, что та изуродована шрамами.

– Хочешь, я расскажу тебе свою историю? Это было бы занимательно. Слушай…

Этель знала, что Руана давно умерла, и кости её не истлели только потому, что лежат в их семейном склепе, где все лежат, как живые, только замурованные в крохотные каменные комнаты. Она знала, что Руану убили, и её нет. Но вкрадчивый голос всё равно преследовал ночами. Сначала — редко, потом всё чаще.

Мир корчился, хрипел от обиды и возвращал в жизнь тех, кто давно умер, и убивал тех, кому Вселенский Разум велел долго жить.

– Хоть бы мне никогда больше тебя не слышать, — прошипела Этель.

Она видела, как Руана приподнимает тонкую бровь в жесте невысказанного удивления.

– Ты никак не поймёшь? Маги времени могут видеть прошлое. Эйрин узнала всё, что произошло с тобой. Она могла бы найти тебя, если бы только пожелала. Не пойму, к чему все эти метания по городам.

– Если она не хочет меня видеть, то я хочу знать, где она. Хочу убедиться, что она жива.

– …Впрочем, она и умереть-то не могла, слишком хорошо устроилась, — говорила Руана, не слушая ответов Этель, и откидывалась на спинку стула. В окно кабинета императрицы падал свет огненных шаров из сада. Там с тихими хлопками раскрывались бутоны ночных лилий. Руана улыбалась своим мыслям. — Молчишь? Молчи. Я расскажу тебе свою историю.

Она повторяла одно и то же сотни раз. Этель не помнила, когда впервые закрыла глаза, лёжа в постели, и вместо привычной пустоты и темноты снов увидела её — бабушку. Этель было холодно от её неосязаемых прикосновений.

В сотый раз…

– …И мой брат убил меня, чтобы захватить власть. Знаешь, чему я научилась? Никому в этом мире доверять нельзя. Когда ты начинаешь доверять, ты обязательно пропускаешь удар. А это слишком важно для нас с тобой. Демоны побери, мы же с тобой в чём-то похожи. Не находишь? Тебя предаст дочь, а меня предал брат.

Этель тряхнула головой, замирая на перекрёстке. Она хорошо знала Морейн, но идти к его центру широкими освещёнными улицами не хотела. Предпочла пахнущие плесенью переулки.