Они прошли вдоль ручья, обогнули пальмовую рощицу и неожиданно оказались на обочине широкой утоптанной дороги. Охотник остановился, огляделся по сторонам и громко свистнул. Юля решила, что он не один, и сейчас к нему присоединяться подельники, но вместо новой партии головорезов появился огромный вороной конь. Нетерпеливо потряхивая длинной смоляной гривой, он выступил из-за раскидистого кустарника и прогарцевал прямиком к хозяину. На минуту девушка позабыла о собственных горестях и невольно залюбовалась прекрасным животным. А потом вскрикнула от неожиданности: на крупе коня, покрытом чёрной бархатной попоной, восседал петух-мутант. Конечно, это мог быть любой другой шур, но по глазам-бусинкам Юля ясно видела, что он узнал её. Это был Юлин шур!

–  Шурик!
– Землянка шагнула к коню, игнорируя сердитый взгляд конвоира, натянувшуюся верёвку и с искренней радостью улыбнулась петушку: - Счастлива тебя видеть, приятель.

–  Приятель, - презрительно фыркнул охотник, похлопал коня по лоснящейся шее, толкнул пленницу вперёд и начал привязывать верёвку к седлу.

–  Вот так-то, Шурик, попалась я твоему хозяину, - кисло улыбнулась Юля, лаская петушка взглядом.

Мутант нахохлился, крылышки прижал к бокам и застыл. Только глазки бегали от хозяина к девушке и обратно.

–  Переживаешь, бедняга?
– вздохнула Юлька.
– Не надо. Всё будет хорошо, Шурик.

Негромко фыркнув, охотник продемонстрировал шуру крепкий кулак и кивнул на пленницу. Петух вытянул шею, переступил с ноги на ногу и кукарекнул, да настолько пронзительно и звонко, что конь неожиданно шагнул вперёд, потащив Юлю за собой. Верёвка сдавила запястья так, что перед глазами черти запрыгали. Девушка заорала во всю глотку и вытянулась на мысках, пытаясь облегчить натяг. Казалось, что она слышит треск собственных костей, и перед мысленным взором встала дикая картина: прекрасный вороной конь гарцует по дороге, а у седла болтаются на верёвке кисти её драгоценных музыкальных рук.

Охотнику крик не понравился, и он, не иже сомневаясь, влепил девушке затрещину:

–  Да заткнись ты!

В Юлиной голове что-то оглушительно звякнуло, и к чёртикам присоединились звёздочки. От боли девушка почти не соображала, но рот всё-таки захлопнула, страшась получить ещё одну затрещину. У незнакомца была тяжёлая рука, и новый удар мог оказаться смертельным. А умирать не хотелось. Юля стиснула зубы, и крик перешёл в неразборчивое мычание. Из глаз полились слёзы, но землянка не стала сдерживать их. Уткнувшись лицом в попону коня, она жалобно всхлипывала и молилась о том, чтобы забыть, кто она и откуда. Если бы за её спиной не было двадцати двух счастливых и беззаботных лет, Юля вероятно смогла бы смириться с нынешним своим положением, а так…

Боль в запястьях постепенно стала тупой и терпимой, чертики и звёздочки перед глазами исчезли, оставив лишь редкие кровяные всполохи и ноющую занозу в правом виске, мысли о беззаботном детстве и вполне благополучной юности были беспощадно загнаны на окраины сознания. Юле не хотелось думать, что будет, если охотник сядет в седло и погонит коня по тракту. Всё, что она вымучила годами упорного труда, все перспективы будущей карьеры, всё это она похоронила под витым пеньковым ворсом. Оставалось утешать себя тем, что она всё ещё жива, и, судя по поведению охотника, убивать её в ближайшее время не планируется. Шмыгая носом, Юля подняла голову и посмотрела на петушка. Шур весь сжался под заплаканным взглядом девушки. Он выглядел бедным сироткой, отнявшим ломоть хлеба у такого же, как он, бедняги, и теперь сожалеющим о своём презренном поступке.

–  Это ведь ты его привёл?
– спросила Юлька, но ответа ей и не требовалось. По тому, как шур вздрогнул и отвёл взгляд чёрных бусинок, всё было яснее ясного.
– Не грусти, Шурик. Всё правильно. Ты же его птичка, и не должен был продаваться за пригоршню семечек.

Девушка улыбнулась, а зря: птичке от её слов, похоже, стало совсем плохо. Шур передвинулся к хвосту коня и вжал голову в плечи. Если бы был человеком, наверняка покраснел бы. А, может, он просто усомнился в здравости Юлиного рассудка и предпочитал держаться подальше. "Что ж, я тоже в своей вменяемости сомневаюсь", - хохотнула про себя девушка и, оставив шура в покое, осторожно огляделась. Охотник куда-то смылся, бросив пленницу наедине с конём. Осознав этот факт, Юлька мигом задрожала, а её спина покрылась холодным потом.

–  Эрик!
– Мысль о том, что охотник собрался убить беглого мальчишку, обожгла нестерпимым огнём. В отчаяние землянка дёрнула руки, вызвав новую волну боли и недовольное фырканье коня.
– Эрик! Я убью этого гада! Эрик!

–  И кто у нас гад?
– прозвучал насмешливый голос, и девушка обернулась, едва не свернув себе шею.

Охотник стоял в нескольких шагах от неё. А рядом с ним…

–  Эрик!
– завопила Юля, испытывая невероятное облегчение при виде помятого, связанного, но живого мальчишки.
– Слава Богу, это ты, Эрик!

–  Я не убиваю детей, а тем более рабов, которых можно выгодно сбыть, - грубо и неприязненно сообщил охотник, подтолкнул паренька к коню и примотал его руки к седлу. Теперь Юля не видела приятеля, он находился с другой стороны коня, но он был рядом, а, значит, она по-прежнему несла за него ответственность.

Охотник обошёл коня и, встав рядом с пленницей, стал подтягивать подпругу. Воспользовавшись этим, Юля рискнула задать вопрос:

–  Вы доставите нас в Кархнар?

"Кленовый лист" на щеке смялся в гармошку - охотник улыбнулся.