Прочитав эти разглагольствования Самнера, Драйзер резонно спросил: «А как же быть с группой, которую представляет г-н Самнер?» Ответа на свой вопрос он, конечно, не получил, но он и без того прекрасно знал, что уверенность всех этих самнеров и других подобных им «моралистов» в своей правоте зиждется на твердой поддержке их действий большим бизнесом и церковью, этими двумя китами «американского образа жизни». Их совместные усилия снова привели к тому, что новое произведение крупнейшего американского писателя на долгие годы оказалось под запретом.

Даже такой тенденциозный американский биограф писателя, как У. Сванберг, вынужден признать, что действия Самнера и иже с ним лишили Драйзера возможности создать несколько новых романов, «которые могли бы обогатить литературу». «Теперь, — признает Сванберг, — для него было абсолютно невозможным писать новые романы, которые также могли запретить, даже если бы он смог позволить себе такую роскошь, и пройдет целое десятилетие между «Гением», который превратил его в бедняка, и следующим романом, который принесет ему относительное благополучие. Кто знает, что еще сошло бы с его пера, если бы его не ограничивали, а поддерживали?»

Осенью 1916 года вышли в свет «Каникулы уроженца Индианы» с иллюстрациями Ф. Бутса. Навестив города и селения, в которых он бывал двадцать лет тому назад, Драйзер вспоминает, что в те годы Америка «еще только входила в тот огромный, пышный, преисполненный беззакония и жестокостей период своей истории, когда крупные финансисты (почти все они уже умерли) не только замышляли, но и объединяли усилия с целью порабощения народа, одновременно они грызлись между собой в борьбе за власть… Средний американец в те времена верил, что наличие денег, безусловно, разрешит все его земные проблемы. Эта вера была написана на лицах людей, в их походке, манерах. Власть, власть, власть — все гонялись за властью в этом краю свободы и родины храбрых».

Писатель сравнивает прошедшее с настоящим и с горечью отмечает: «Все эти династии неотесанных выскочек, которые сейчас восседают на троне нашей демократии, угрожая самому ее существованию своими притязаниями и захватами, в те времена еще только делали свои первые шаги». В то же время его путевые заметки преисполнены подлинного уважения к людям труда, к их нелегкой жизни. Он с сочувствием описывает их простой незамысловатый быт, выступает против ограниченности многих из них, ратует за подлинную свободу личности.

Отношение Генри Менкена к новой книге Драйзера было двойственным. «Книга полна прекрасными страницами, — писал он, — лучшими из всего, что вы когда-либо создавали. Но я постоянно с возмущением наталкиваюсь на банальность…»

Другого мнения о «Каникулах уроженца Индианы» придерживался такой критик, как Рэндолф Борн. «Никто и никогда не изображал жизнь американцев ниже среднего достатка с таким обаянием, ибо никто не имел необходимых литературных способностей при отсутствии чувства неловкости. Г-н Драйзер часто впадает в сентиментальность, но это тот вид сентиментальности, который покоряет вас своей искренностью».

Уходящий год сложился для Драйзера весьма неблагоприятно во многих отношениях. Летом его покинула Кира Маркхам. В маленьком городке Провинстауне она поступила в экспериментальный театр, который первым в стране поставил на сцене пьесу начинающего драматурга Юджина О’Нила, ставшего впоследствии лауреатом Нобелевской премии. В этом же году умерло двое близких друзей писателя — Гарри Лион и Бен Додж. Выход в свет путевых заметок «Каникулы уроженца Индианы» существенно не улучшил положения финансовых дел писателя. Позднее он признался, что в этот период жил на десять долларов в неделю. Но не тяжелое материальное положение больше всего беспокоило его. По свидетельству близких в тот период к нему людей, главной заботой Драйзера была невозможность писать произведения, восстающие против окружавшей его морали.

В ноябре — декабре 1916 года Драйзер, работая по ночам, пишет четырехактную трагедию «Рука гончара», название которой навеяно одним из стихотворений Омара Хайяма. В центре пьесы — образ сексуального маньяка Исидора Бершанского. Преисполненный плотских желаний, он убивает одиннадцатилетнюю девочку, ужасается своего злодеяния и кончает жизнь самоубийством. Некоторые американские исследователи творчества Драйзера не исключают возможности, что выбор подобного сюжета являлся реакцией писателя на действия Самнера и его сторонников. Нам кажется, что подобное предположение не лишено оснований.

Первым читателем трагедии стал Менкен, которому Драйзер послал рукопись с просьбой высказать свое суждение о пьесе, а также поправить речь одного из действующих лиц, который должен был, по замыслу автора, говорить с немецким акцентом. Реакция Менкена была резко отрицательной. «Говоря откровенно, — писал Менкен Драйзеру 16 декабря 1916 года, — пьеса мне кажется безнадежной, и не потому только, что ее содержание никак не подходит для сцены, но в первую очередь из-за того, что трактовка лишена какого бы то ни было драматического эффекта. После первого акта все остальное не больше чем набор речей… Вещь в целом расплывчата, тяжеловесна и лишена изюминки. Она напоминает драматическое произведение не более, чем медуза».