Мы регулярно переписывались, но почти не встречались.

Письма у нас были интересными и часто волнующими, к тому же с частыми бандеролями в обе стороны. Мы подружились, а я про себя считал его своим старшим братом. Специальных встреч мы не назначали, а судьба не дала нам желанной возможности. Оба были заняты каждый своим делом. Знаменский летом 1987 года приезжал в Ставрополь с группой российских писателей на юбилей Ставропольской писательской организации. Встречались во Дворце культуры профсоюзов. Я сидел в зале, Знаменский с писателями — на сцене. Выступали Ю. Бондарев, М. Алексеев, поэт А. Дементьев и другие. После собрания Знаменский с группой писателей ушел в гостиницу, которая была рядом, и я не мог его догнать. Узнав, что он был болен, я решил не подниматься к нему в номер, а позвонил позже из дома. На следующий день рано утром я провожал его в Изобильный, откуда он сразу уехал домой в Краснодар. Через несколько лет мне предстояла командировка по узлам связи Кубани через Краснодар и Хадыженск, проверял прохождение преддипломной практики студентов. В Краснодаре Знаменского не было. Уехал в Подмосковье в Переделкино, в дом отдыха писателей. Там сломал ногу, лежал в больнице. Дома-то у Знаменских я побывал. Не повезло Анатолию Дмитриевичу, пережил сначала инфаркт, затем перелом ноги. А я спешил по маршруту Ейск — Краснодар — Новороссийск — Т уапсе — Хадыженск — Белореченск — Армавир.

Везде я как бы встречался со Знаменским: в магазинах, в газетных киосках, разговорах. В Хадыженске жил мой двоюродный брат В. Щепетков, по рождению рябовский, по отцу ежовский, знавший Знаменского. Он показал мне дом, в котором жил писатель, водил меня по безымянным высотам. А искал я там могилу погибшего брата Николая, 1923 г. р., мечтавшего стать писателем — война помешала. В 1942 г. оборонял Тамань, затем у Хадыженска безымянную высоту 350,3 напротив Батарейной, о которой писал Знаменский.

Выступая на уроке мужества в куренской средней школе, я начал со Знаменского и подвига хоперских казаков.

Я перечитал много книг об обороне Кавказа, все произведе

ния Знаменского о той местности, написал сжатый очерк и отослал его в Краснодар. И все надеялся, что встречусь с писателем и узнаю, какого же Тихонова взял он за образ главного героя «Безымянных высот». Я-то в своих поисках встретил двоих Тихоновых: командира дивизии и командира стрелкового батальона полка, в составе которого воевал брат.

В 1996 году я попросил Анатолия Дмитриевича поделиться впечатлениями о встрече с Н. И. Приваловым и тут же спохватился: что я сделал? Ведь у меня были все его письма, книги, литературные статьи, в которых он показывал, как надо писать книги! Все же Знаменский подправил меня, дал свою характеристику этому комиссару войска Донского.

Последние его письма были весьма интересными. Я был свидетелем встречи Знаменского с писателем идущей за ним смены. Я отослал ему книгу В. П. Бутенко «Казачий алтарь» и очень скоро получил ответ с хорошим отзывом о книге. Письмо было мне, а относилось явно к Владимиру Павловичу. Знаю, что этих два сына Дона встречались на 90–летии Шолохова в Вешенской. Знаю, что реабилитация казачества продолжается.

Знаменский познакомил меня с такими видными писателями, как Ф. Абрамов, В. Белов, В. Астафьев, В. Чивилихин, поэтом С. Викуловым и другими. Знаменский описывает ветерана Великой Отечественной войны в стихотворении «Почему ветерана зовут ветераном?», в котором сказано и обо мне.

В самом начале 1997 года Анатолий Дмитриевич прислал мне последнюю свою книгу «У распятия» и письмо от 30.12.96 г.

«Получил Ваше письмо, очень хорошее и подробное, а потом и книжечку В. Белова — спасибо. По нашему безвременью это большая радость. Все же мы не одиноки на этом свете». «В этом году, — писал он, — вышла тут и у меня книга по той причине, что некоторые мои вещи включены теперь в региональные программы школ, и надо как-то было представить писателя N ученикам и их родителям».

Несколько экземпляров этой книги, так подходящей для школ нашего хоперского края, я потом нашел и отослал в родной

Алексеевский район, а заодно и биографический альбом — стенд к 75–летию со дня рождения Знаменского.

У этого альбома — стенда уже была большая история. В самом начале нашей переписки Знаменский прислал мне книжку своих стихов. Я не сразу осознал, что многие стихи автобиографичны. Точнее, не сразу сообразил, что биографию писателя можно добавить и украсить его стихами. Нужен был толчок, и он случился к 60–летию писателя, когда я со своими студентами стал готовить первый стенд, а материалов было мало. Надо сказать, что вопросов на личные темы я никогда не задавал, боясь оторвать его от большой работы, старался узнать о нем из книг и печати. Да тогда и нельзя было писать о его работе на Севере. Так появился биографический стенд со скупыми словами биографии и содержательными стихами самого Знаменского. Оказалось, что и студентам такой стенд больше нравится. С появлением компьютерной техники стенд стал еще лучше, а в виде альбома его можно хранить в библиотеке.

А читатели ждут подробной биографии или книги о его произведениях.

Одной из последних публикаций о Знаменском был очерк В. В. Евдокимова об их совместной поездке в 1996 году на родину писателя с посещением Волгограда, Кумылженской, Слащевской и Вешенской под броским заголовком «И в засуху бессмертники цветут». Это был не только последний поклон писателя своей малой родине, на которой он увидел свет, но и суровое напутствие писателя в трудный и благородный путь. Это было и низким поклоном дорогим великим бессмертникам, корни которых в глубинах истории мужественного народа — донского казачества.

И теперь, в нашу надолго затянувшуюся засуху, и всегда потом, среди милых степных цветов, мы будем видеть Знаменского Анатолия Дмитриевича, талантливого русского, казачьего по рождению, родного и во всем нашенского писателя.

Дорогой Анатолий Дмитриевич!

Без особой нужды, а по велению сердца пишу тебе это письмо, чтобы сказать тебе, что ты писатель. Да, Толя, ты настоящий писатель, и я горжусь тем, что сидел с тобой за одной партой на Высших литературных курсах. Молодец!