И Орфей продолжал жить в своем творении. Он жил в своих учениках и даже в тех, которые отрицали его. Где же искать силу его творчества? В чем сохранилась его живая душа? Она в святилищах: Юпитера — на Олимпе, Юноны — в Аргосе, Цереры — в Элевзисе. Она царствует в Афинах с Минервой, сияет в Дельфах с Аполлоном, который освещает своим светом все храмы, — вот где центр и жизнь Древней Греции, ее мозг и ее сердце.

Там поучались поэты, переводившие для непосвященных высокие истины в животрепещущие образы, и мудрецы, распространявшие те же истины в тонких диалектических построениях. Дух Орфея живет везде, где просвечивает душа бессмертной Греции. Мы находим его и в состязаниях поэтов и атлетов, и в играх Дельфийских и Олимпийских, которые были созданы преемниками Орфея для мирного слияния двенадцати греческих племен. Мы прикасаемся к его духу и в трибунале амфиктионов, который был не что иное, как собрание посвященных. Собрание это являло собой высший третейский суд, собиравшийся в Дельфах, и благодаря ему Греция снова обрела свое единство в период героизма и самопожертвования.

Сегодня трудно себе представить мировую историю и культуру без греческих храмов, без классических образцов скульптуры, без Пифагора и Платона, без Гераклита и Гесиода, без Эсхила и Еврипида. Во всем этом — корни того, что мы называем сейчас наукой, искусством и в целом культурой. Если обратиться к истокам, то вся мировая культура базируется на греческой культуре, импульс к развитию которой принес Орфей: это каноны искусства, законы архитектуры, законы музыки и т. д.

Орфей остается одной из самых загадочных фигур в мировой истории. Душа Орфея пронеслась подобно сияющему метеору по грозовому небу рождающейся Греции. Когда он погас, казалось, что мрак окутал ее снова. После целого ряда революций фракийские тираны сожгли книги Орфея, опрокинули его храмы, изгнали его учеников. Цари Греции и многие города, дорожившие своей разнузданностью более, чем порядком и справедливостью, вытекающими из чистых учений Орфея, последовали за ними. Решено было изгладить самое воспоминание о нем, уничтожить его последние следы, и это было выполнено в такой степени, что через несколько столетий после его смерти часть Греции сомневалась даже в его существовании. До нас дошло очень мало достоверных сведений об этом великом посвященном, а вот мифов, сказок и легенд — много.

Мифы рассказывают об Орфее как о сыне Аполлона, получившем от отца свой инструмент — семиструнную лиру, в которую впоследствии он добавил еще две струны, сделав ее инструментом девяти муз, как девять ведущих по пути совершенствования сил души, с помощью которых можно этот путь пройти. По другой версии, он был сыном царя Фракии и музы эпической и героической поэзии Каллиопы. Согласно легенде, Орфей участвовал в путешествии аргонавтов за золотым руном, выручая своих друзей во время испытаний.

Один из самых знаменитых мифов — миф о любви Орфея и Эвридики. Возлюбленная Орфея Эвридика умирает, душа ее направляется в подземный мир к Аиду, и Орфей, ведомый силой любви к своей возлюбленной, спускается за ней. Его любовь и преданность тронули душу владыки подземного царства, и тот разрешил Орфею забрать любимую, но с одним условием: возвращаясь на землю, Орфей не должен оборачиваться. Нежная и любящая душа Орфея не выдержала этого жестокого испытания — он обернулся посмотреть на свою возлюбленную и потерял ее снова. Великая любовь соединила их только на небе после смерти Орфея.

Орфическая Греция черпала свои нравственные силы в чистом учении, хранившемся в храмах. Душою ее была пластическая религия, а телом — верховный суд, вершившийся в Дельфах. Однако начиная с VII века дельфийский порядок потерял свое обаяние, начало исчезать уважение к священной территории. Это произошло оттого, что великих вдохновителей более не стало и умственный и нравственный уровень храмов снизился. Жрецы продавались господствующей политической власти, и в самые мистерии начала с этих пор проникать порча.

Общий вид Греции изменился. За старинной земледельческой и священнической царской властью в одном месте последовала обыкновенная тирания, в другом — военный аристократический строй, в третьем — анархическая демократия. Храмы сделались бессильными и не могли предотвратить грозящее им разорение. Они нуждались в новой поддержке. Обнародование эзотерических учений становилось необходимостью.

Чтобы мысль Орфея могла жить и проявляться во всем своем блеске, необходимо было, чтобы наука храмов перешла к мирянам. И она начала проникать под различными покровами в сознание гражданских законодателей, в школы поэтов, под портики философов. Последние испытывали такую же потребность для своего учения, какую Орфей признал для своей религии, в двух различных доктринах, в одной — открытой для всех и в другой — тайной, которые передавали бы одну и ту же истину, но в различных формах и в мере, приспособленной к уровню развития учеников.

Эта эволюция дала Греции ее три великих века художественного творчества и умственного блеска. Она позволила орфической идее, которая является одновременно и первым толчком, и идеальным синтезом Греции, сосредоточить всю силу своего света и затем излучить его на весь тогдашний мир. Уже позже ее политическое здание, ослабленное внутренними раздорами, начало колебаться под ударами Македонии, чтобы окончательно разрушиться под железной рукой Рима.

Эволюция имела многих работников. Она породила таких физиков, как Фалес, таких законодателей, как Солон, таких поэтов, как Пиндар, таких героев, как Эпаминонд. Но она имела, кроме того, и своего признанного главу, посвященного высшего порядка, обладавшего великим творческим умом.

Пифагор является таким же учителем для мирян Греции, каким был Орфей для жрецов ее священных храмов. Его истинная деятельность, подобно деятельности всех других реформаторов, происходила путем устного поучения. Но суть его системы сохранилась в «Золотых стихах» Лизия, в «Комментариях» Гераклеса, в отрывках Филолаиса и Архита, а также в «Тимее» Платона, которая заключает в себе космогонию Пифагора.

Мудрость Пифагора и сегодня актуальна: Эволюция есть закон Жизни; Число есть закон Вселенной; Единство есть закон Бога.