Аэций не двигался, но Онегесий не сидел на месте: он спокойно переправился через По между Кремоной и Пьяченцей [56] . Аттила назначил сбор своим ордам к югу от Мантуи, у слияния По и Минчио, на дороге, ведущей в Рим через Апеннины. Поскольку убийцы рассеялись по всей Северной Италии, на сбор ушло несколько недель. Он завершился около 20 июня 452 года. И Аттила объявил, что дальше они не пойдут. Ошеломление в рядах. А как же Рим?

Точно так же был ошеломлен Аэций, когда узнал о форсировании По Онегесием. Придя в себя, он принял два решения: гнаться за Онегесием и непременно раздробить его отряд, чтобы сосредоточить силы в ожидании Аттилы. Ибо он был убежден, что Онегесий командует передовым отрядом гуннов, а за ним подойдет Аттила с основными силами. Аэций поспешно собрал мощный заслон между Кремоной и Пьяченцей, где прошел Онегесий. А кстати, где он прошел? — попутно встревожился Аэций. Ибо его разведчики возвращались с пустыми руками или не возвращались вообще.

Обманывая их, Онегесий рассылал небольшие группы во всех направлениях, даже в самых невероятных, — например обратно к По, вместо того чтобы идти на юг. Эти группы не ограничивались своей ролью обманки. Они устраивали засады, дожидались преследователей и рубили их в капусту. Неуловимые гунны навязали Аэцию этакую партизанскую войну. Тот вызвал всю свою конницу с южного берега По для усиления отрядов преследования и разведки, чтобы понять, наконец, куда движется противник, полностью от него ускользавший. Всё тщетно.

Онегесий постоянно возникал в тылу у римлян. Он одновременно был везде и нигде. Вот он нарочито сосредоточивает в определенном месте крупные силы, рассчитанные таким образом, чтобы римляне были уверены, что побьют их, если постараются. Римляне толпой устремляются туда — никого. Гунны рассеялись, растворились. Аэций уже не знал, что и думать.

Наконец ему сообщили, что в Эмилии, к югу от Пармы, обнаружено слишком крупное скопление сил, чтобы и оно тоже играло в прятки. Ему сказали, что эти силы выступили по дороге на Каррару с явной целью пройти берегом Средиземного моря к Риму. Крайне встревоженный, Аэций повел свои основные силы от По в Этрурию.

Онегесий же собрал свои войска между Каррарой и Массой. Это может быть только прелюдия перед походом на Рим… Но Онегесий в очередной раз рассеял свои войска от Массы и Каррары до Пизы и Флоренции, словно хотел «зачистить» страну перед походом на столицу империи. Аэций молился всем богам. Зря он так волновался: Аттила по-прежнему сидел в Мантуе.

Он сидел в Мантуе по трем причинам: болезни, истощение, паника в Риме.

Во-первых, во второй половине июня жаркая погода в болотистой равнине реки По вызвала новую эпидемию лихорадки и кишечных расстройств, обезоруживших часть гуннов.

Во-вторых, грабители Пьемонта, Ломбардии и Венетии вернулись из своих набегов совершенно измученными (они совершили все бесчинства, к каким их побуждало богатство этих земель, а перевозка огромной добычи отняла у них последние силы).

В-третьих, Рим был готов капитулировать. Рим метался в страхе. Валентиниан и его советники даже не представляли, чтобы Аэций смог остановить Аттилу. Оставалось только пытаться предотвратить самое худшее. Добиться любой ценой, чтобы он пощадил Рим.

Было решено отправить к нему посольство, чтобы узнать о его условиях. Делегации, нагруженной роскошными подарками для завоевателя, строго-настрого приказали не важничать; придется умолять; согласиться на выплату ежегодной дани, которая может оказаться весомой, если он не потребует земельных уступок.

Кого послать к нему? Естественно, Аэция. Но Аэций откажется. Депутацию от сената? Собрали сенат. Сенат единодушно согласился капитулировать. Отобрали сенаторов. Но вот еще какое дело: народ. Что он подумает? Вдруг решит, что император и богачи его предали. Созвали народ на общее собрание. Объяснили, что надвигается угроза: разрушение Рима и истребление его жителей. Чего хочет народ? Мира или войны?

Мира!

Народ предпочитает ждать Аттилу или послать к нему послов?

Послов!

Сенат собрался в присутствии императора. Кто возглавит посольство? Больше всего боялись того, что Аттила никого не примет. Возможно, даже самого императора… Поднялся видный сенатор Геннадий Авиен: «Он примет папу».

Об этом никто и не подумал. Все согласились.

Кто был папой? Тосканец лет семидесяти по имени Лев. Лев I. Вскоре он станет Львом Великим, позднее — святым Львом.

Он папа уже 12 лет. Философ по образованию, он боролся с ересями — манихейством, присциллианством, монофизитством, — выказывая недюжинные ум и энергию. Монофизитство, утверждавшее, что Христос был только человеком, считалось самой опасной ересью. Папа подавил ее мощной рукой.

Тремя годами ранее, в 449-м, он издал свое Догматическое послание, в котором уточнял католическую доктрину о единстве личности и двойственности природы Христа — Бога и человека. В предыдущем, 451 году он созвал Халкидонский собор, разгромивший монофизитство.

Лев I принял поручение, возложенное на него, от имени императора, Геннадием Авиеном и еще одним сенатором, префектом Рима Тригецием.

Встреча состоялась 4 июля. За несколько дней до того папа отправил к Аттиле епископа с дьяконами, верхом, с папским штандартом и большим серебряным крестом (штандарт подтверждал, что гонец является представителем понтифика). У мантуанского моста епископ наткнулся на Аэция, охранявшего мост со своими легионами. Полководец был удивлен посольством папы к императору гуннов. О чем речь? — спросил он епископа. Тот не знал. Послание секретное, его задача — только его передать. Аэций предложил дать ему свиту и глашатая. Епископ отказался и поехал через мост. На том конце его остановил часовой. Прошло полчаса, явился Орест. Папский штандарт был ему знаком. Оставив охрану у выхода с моста, он подъехал к посольству, велев и ему выступить вперед. Епископ спешился, Орест тоже, что примечательно. Они приветствовали друг друга. Епископ изложил причину своего визита: послание папы к императору гуннов. Орест велел отвести делегацию в парадный шатер, накормить и напоить, взял письмо и сказал, что вернется.