– Ага, понял, – зачастил Антоша, – позвони, когда будешь в хорошем настроении.

– Я в чудесном настроении! – закричала я. – Почему все так неадекватно реагируют на мое сообщение про козла и подгузник? Что в нем странного?

– Уже ушел, – пискнул Антон и отсоединился.

Я перевела дух, прорезала дыру, протащила сквозь нее хвост Чарли и едва не захлопала в ладоши от радости. Иногда у Белки случаются приступы безумия, и тогда она соглашается выйти замуж за режиссера-идиота. Но чаще мозг бабули работает лучше, чем у Эйнштейна. Памперс легко застегнулся, мы с Чарли можем предпринять вторую попытку штурмовать вход в метро…

Очутившись в вагоне, я сняла с Чарли попонку и прислонилась спиной к двери, поставив кучу пакетов с памперсами между ног. Спасибо доброй женщине, подсказавшей мне обратиться в аптеку! Правда, когда мы с козликом подошли к турникету, там уже стояла другая дежурная, тоже не с самым добрым лицом. Но она, едва взглянув на клеенку с красным крестом, недовольно пробурчала:

– Проходите. За животное-поводыря не платите.

А еще я была удивлена поведением Чарли. Он не испугался эскалатора, аккуратно встал на ступеньки, умело перешагнул через «гребенку», когда мы спустились вниз, не заартачился при виде поезда, без проблем процокал в вагон и мирно стоял, рассматривая пассажиров.

– Мама, мама, белочка! – закричал мальчик лет четырех.

– Нет, дорогой, это собачка, – ответила женщина, которая держала сына на коленях.

Я прикрыла глаза. Ребенку простительно перепутать белку с козлом, но мама-то хороша! Она же видит рога? Или думает, что все псы имеют на голове ветвистые украшения? Ладно, мне не стоит злиться по каждому поводу. Неприятности, связанные с доставкой Чарли в театр, закончены. Нам ехать без пересадки шесть станций, потом пройти не более трехсот метров. Степа, расслабься, дыши ровно. Оммм…

Я медленно втянула носом воздух, задержала его в груди, хотела сделать долгий выдох и услышала тихий вой. Кто-то пронзительно выводил а-а-а-а, довольно точно исполняя русскую народную песню «Во поле береза стояла». Я открыла глаза и увидела певца. Это был Чарлик, снова севший на пол на манер собаки. До сих пор мне ни разу не встречались козлы, способные выть сидя. Впрочем, «поющих» стоя жвачных я тоже не видела.

– А-а-а-а, – все громче выводил Чарлик.

Народ в вагоне оторвался от айпадов, телефонов, книг и начал хихикать.

– Перестань, – приказала я.

Но доселе послушный козел пропустил замечание мимо ушей и еще громче взвыл:

– А-а-а-а…

– Белочка поет! – зааплодировал мальчик.

– Это собачка, Ванечка, – снова сказала мать. – Вот, пойди, дай тете денежку!

Ребенок слез с коленей мамаши, подошел ко мне и протянул десятирублевую монетку.

– Тетя, на!

– Спасибо, милый, – ласково ответила я, – не надо.

– Берите, девушка, – крикнула мать. – Вы же не попрошайничаете, с кобельком работаете, выучили его. У нас много денег нет, не отказывайтесь от десяточки, не лишняя будет.

Поезд качнуло на стыке рельс.

– А-а-а-а! – перешел в верхний регистр Чарли.

Я уронила пакеты с памперсами, наклонилась, чтобы собрать их. В тот же момент моя сумочка от Гуччи свалилась с плеча, шлепнулась на пол и раскрылась. Состав затормозил, люди потянулись на выход.

– Здорово ты собаку выучила, – похвалил меня лысый мужик, – купи ему косточек.

В мой ридикюль упала сторублевая бумажка.

– Даже в цирке такого номера не увидишь, – прощебетала девушка в мини-юбке, бросая следом пару бумажек.

– Извини, герла, у меня одна мелочь, – прохрипел парень, покрытый наколками.

– С пенсии особо не разгуляешься, – прокряхтела бабушка, – и не люблю я попрошаек, но твой барашек – чудо.

Я онемела и не знала, как реагировать. Хорошо, что все эти люди не знают, сколько стоит сумка от Гуччи! И разве я смахиваю на попрошайку?

– Трудно-то как, когда детей много и больные дома есть, – сочувственно произнесла тетка лет пятидесяти. – Сколько же ты, бедняжечка, на памперсы тратишь?

В нутро дорогого ридикюля брякнулась очередная десятирублевка.

Я разозлилась. Ну зачем я прихватила гору упаковок с собой? Они мне без надобности. Почему не оставила памперсы у аптеки?

– Какая хорошенькая козочка! – звонко закричала девочка в розовом платье. – Я видела такую на картинке!

Чарли, переставший завывать, скромно опустил глаза. Поезд замер, двери открылись. Пассажиры вывалились на платформу, вместо них вошли другие. Я втянула голову в плечи, подняла сумку и прошептала козлу: