Шрифт:
- Знаете, вам не кажется, что вы слишком долго… следуете за мной…
- Не за вами, но с вами. Вы куда-то торопитесь?
- Да.
- Как и всегда.
- Что вы хотите сказать этим своим «как и всегда»?
- Ничего постоянного, мистер…
Так они продолжали свой путь, пока не приблизились к набережной. Здесь незнакомец остановился, и фаталист, невольно, остановился вместе с ним.
- Почему мы остановились?
- Остановился я. Потом – вы.
- Почему вы остановились?
- Я пришёл.
- А куда вы шли?
- Неважно… знаете, мы ведь с вами похожи?
- Чем это?
- Я тоже занимаюсь любовью со смертью… - и глаза незнакомца сумасшедше сверкнули, а губы расплылись в плотоядной улыбке.
Почувствовав внезапный испуг, фаталист торопливо, чуть вприпрыжку, пошёл прочь от того места, где странный бродяга поверг его тело в дрожь своим пугающим оскалом. Ему казалось, он посмотрел в глаза смерти, едва успел соскочить с кончика её змеиного языка. Не видя ничего вокруг, вспоминая образ безумного незнакомца, он спешил домой со всех ног, и не заметил, как заблудился в паутине вечерних огней. Его окружали привычные тени, садились за стол, раздавали – две карты в руке [86] . Но спутались мысли, и он, фаталист, забыл про туза в рукаве…
86
Аллюзия к карточной игре – покер
- Эй, мистер, не угостите сигареткой?
- Простите! Нет! Последняя!
В тот вечер она действительно оказалась последней.
_________
Галереи Рубиновых Слёз [87]
_________
Редкие капли одна за другой ударялись о гранитное днище часов – песочных, где вместо песка – рубины запёкшейся крови. Первые ноты крещендо закатных гранатов вонзили иглу в молящие руки реки. И словно кто-то безумной силы сжал гематиты небес, выпуская на волю секретные боли – сочиняя в штрихах параллелей, крестов и углов галереи рубиновых слёз.
87
Данную главку следует понимать исключительно образно. Она – как небольшое стихотворение, описывающее то, что явилось глазам главного героя на дождливой закатной Университетской набережной у скульптур египетских сфинксов, неподалёку от Стрелки Васильевского Острова. Достаточно (впрочем, как и везде в романе) только представить – и картина предстанет пред вами во всём своём величественном великолепии, какой и увидел её Инкуб
Одна за другой, они накрывались волною – заполнялись коктейлями улиц, людей, их теней и картинных остов. Пролёты и залы на глазах превращались в каналы, по которым лебяжьими стаями плыли гондолы – чёрные чаши, ловившие жадно ожившими ртами багровые капли дождя – конденсат розмариновых снов.
От устья стрелы по симметрии вен, из раны погибшего солнца, пронзённого огненным шпилем, ломая в куски, разбивая границы страстей, напротив причала у кошек с египетской миной, из розы ветров и убийц жертвенных алтарей рождался гномон [88] , собирая гробницы ночей за пологой спиною. Разросшись над жерлом реки, он словно повис на незримой петле в сиените [89] фараонской сюиты. Но задержался недолго – упал и разбился о витражные воды – и в брызгах червовой слюды сквозь фламенковый пар [90] навстречу пронзительным шрамам скрипичных миноров вырвался зверь – бездонный, безвременный мрак – зачернивший дыханием свет кахолонговых [91] сводов.
88
Полая геометрическая фигура, похожая на солнечные часы.
89
Горный камень близкий к граниту, родом из Египта
90
Аллегория, призванная показать разнообразие оттенков красного цвета
91
Прилагательное, образованное от названия камня кахолонг. Допустимые синонимы: затуманенный, непрозрачный – каким чаще всего и бывает петербургское небо
Гэбриел опустил смычок, оставляя дрожащей струну, провожая рубиновый цвет под коду [92] вырвавшейся из берегов ночи. Бледные сумерки наполнились копотью - чёрным паром от кипящей Невы. Словно вулкан, она готовилась к извержению, плюясь клочьями платьев мутной, смолистой горгульи, накрывшей её.
Белая ночь сегодня совсем не своя…
Ветер и ливень, пена взбешённой реки, бьющейся в агонии о гранитные стены, стремясь вырваться, разрушить их, отпустить на волю свирепую сущность – всё говорило о приближавшемся наводнении. Словно Нева передавала волнение Города, и Инкубу казалось, он больше не звал, не просил о помощи, но гневно шипел, разнуздав свою голодную страсть. Потайное дно?.. или одно из бесчисленных отражений? И Инкуб осязал: сильнее, чем раньше Город наблюдает за ним – надзирает, как пленника замка дверей, где среди многих открытых путей за одной из закрытых обманок замурован проход в его личный секретный покой – сердце, к которому он, Гэбриел Ластморт, приблизился слишком близко.
92
Ко´да - Финал, окончание (муз. терминология).
Прислонившись к гранитной стене, он слушал, как тихо рычат стражники-львы недовольные смутой, нависшей над Санкт-Петербургом. Волна за волной – чёрные воды боролись, цеплялись за камни в стремленье коснуться, схватить, поглотить – утянуть в своё чрево Инкуба, застывшего, словно одна из ростральных колонн, поднявшая пламя свечи над неистовым танцем стихии. Закрыв глаза, он наблюдал отсутствие жизни и времени, забывшись в шкатулке своей опустевшей ночи. Он наслаждался мгновением страсти, вдыхая туйоны [93] пожара – раскалённого голодом ветра вновь и вновь рассекавшего с силой пряди его непослушных волос.
93
Вещество, являющееся основным компонентом натурального абсента, способное сильно воздействовать на человеческую психику.
Словно целуешь и ранишь себя, не любя, занимаясь любовью…
Нежданно, издалека сквозь его пустоту прорвался гром, гулкий звук барабанов – всё ближе и ближе в биенье аллегро спешили игривые шпильки по спуску к ревущей Неве.
У кромки воды, прижимаясь к бедру парапета, стояла она – сошедшая с чёрного брига Изольда, одетая в белый атласный покров [94] . Её называли неистовой донной, влюблённой в passione folle [95] . Она презирала фиалки, увядавшие на окне. Сюда, в этот город попала, играя, с улыбкой, пряча сонную одурь в декольте слепившей груди – Атропа [96] , занёсшая разбитый бокал над натянутой нитью-струной в финальном, пронзительном акте комедии плачущих масок.
94
Согласно британской легенде о Тристане и Изольде, умирающий Тристан ждал свою возлюбленную на корабле с белыми парусами. Но он был обманут, и, поверив, что паруса на корабле – чёрные, почил, не дождавшись любимой. Два цвета: белый и чёрный – знаменуют надежду и поражение. Поражение способно принести смерть, но за ней – возможно прозрение
95
Безумная страсть (итал.)
96
По древнегреческим представлениям – одна из трёх Мойр (богинь судеб). Неумолимая, неотвратимая участь; перерезающая жизненную нить
- Весь день я не могла тебя найти.
- И не нашла.
- Может, ты не тот, кто нужен мне, но ты именно тот, кого я искала.
- Чтобы потерять.
- Это не имеет значения. Сейчас здесь есть только мы.
- И стихия…
- Который не покоришься ты.
- Но ты покоришься мне.
- Твоей стихии…
_________
Танго Горящих Теней
_________
Коломбина танцует без маски В объятьях огней, Разбивая ударами ног Под стенанья страстей Жидкий уголь – в чернильных ладонях Испачкано платье; И вот-вот надорвётся струна Чёрно-белых теней. Он неспешно ведёт, разрывая Сплетения вен; Словно вечно голодный бокал, Наполняет вином Своё чрево пожара. На вкус – Серебристый Токай. В перекрестье свечей-маяков В шаге от помутненья. В её театре теней – он Горящий герой Скарамуш: Длинным клювом срывает Родимые пятна с груди И, когтями сжимая источник Любовного тленья, Прижимает к себе, Вырывая из бездны чумы. В его мире янтарных костров И затопленных судеб Меж разрубленных крыльев мостов На драконьем хвосте Он без маски живёт, не скрывая Палящих безумий, Коломбиной играя под скрипы Кричащих страстей. Две танцующих пары, два света и тени, две маски, Два лица, незнакомых друг другу, два призрачных Я В одиночку с собою танцуют последнее танго: Два неистовых ангела ночи, два демона дня. Белый лист, полотно растушевано чёрною кровью, Обезволенной кистью ведёт остроносая тень; За невидимой маской зрачки переполнены болью, Испаряется счастье, шипя, под калёную сень. Коломбина навеки – танцует, Отдавшись мгновенью; Словно бабочка света В агонии самосожженья, Повторяя исходы любимых Трагедий и драм, Примеряя наряды и кожи Измученных дам. Под копытами вздыбленных волн, Обуздав исступленье, Скарамуш кружит вихрь экстаза Вопящих страстей. На объятых пожаром камнях Пьёт Инкуб искушенье, Извлекая пронзительный Ре На сгоревшей струне. [97]97
Читается в ритме танго. Представляется в стихотворных образах у кромки беснующихся вод Невы на спуске Стрелки Васильевского Острова