В течение нескольких секунд Менчерес не мог говорить. Той ночью она пришла в клуб в поисках его? И другие ночи провела точно также? Могла ли Кира на самом деле чувствовать к нему ту необъяснимую, неизбежную тягу, что он чувствовал к ней? Это противоречило возможности, что она стала бы искать его по какой-либо другой причине. Ее индивидуальность была не совместима с людьми, которые стекались к неумершим в поисках острых ощущений в компании вампира, и ни для чего другого она в нем не нуждалась. Он удостоверился в этом, когда уходил, дав ей кровь, которая могла ей потребоваться для сестры.

Она смотрела на него, и в ее зеленых глазах отражался лунный свет.

— Скажи что-нибудь. Пусть даже, что я идиотка, раз гонялась за тобой, и что я заслужила то, что стала вампиром. По крайней мере, это лучше, чем молчание.

Ее неприкрытая честность была так не похожа на его обычную, осторожную речь. Разум твердил ему сказать Кире, что она права. Что для человека, погрузившегося в мир вампиров без защитника обычно все заканчивается серьезными последствиями, но он просто не мог произнести это вслух. Не мог он сказать Кире и другие слова, в которые ей бы лучше поверить, несмотря на то, что это ложь: что он не чувствует к ней ничего большего, чем к любой другой своей собственности. Однако под весом ее пристального взгляда вся его холодная логика рухнула, и он ответил с той же честностью, что и она.

— Я — Мастер огромного клана вампиров и людей, и да, я часто думаю за других. Кроме того, я предал почти всех, кого любил, включая свое участие в убийстве моей жены и сокрытие важной информации от моего соправителя. Другие мои грехи слишком многочисленны, чтобы их перечислять, и в моем будущем маячит верная смерть, поэтому, как только ты сможешь контролировать себя, Кира, будет лучше, если ты забудешь меня.

Она продолжала смотреть на него спокойным, пронизывающим взглядом, и ни капли отвращения или шока не отразилось на ее лице. Менчерес молчал, ожидая, что в любой момент смысл его слов дойдет до нее и ее реакция изменится, но проходили минуты, а выражение ее лица не сменилось от вдумчивого созерцания на что-либо другое.

— Я проголодалась, — сказала она, наконец, отворачиваясь и направляясь через лес к дому.

Он пораженно смотрел на ее удаляющуюся фигуру. Где упреки? Где осуждение его характера, с которым столь многие быстро набросились бы на него, скажи он им то же самое? Кроме того, он не ощущал от Киры надвигающийся приступ голода, но, возможно, она отгородила себя. Или же научилась предвидеть свои желания.

Он слегка встряхнул головой и последовал за ней, оставив рубашку на земле. У него итак уже имелось слишком много мучительных воспоминаний о сегодняшней ночи и без подобного сувенира.

Несмотря на это, он еще раз облизал губы, поглощая вкус Киры и вспоминая ощущение ее дрожащего от удовольствия тела на себе. Если бы он знал, что она искала его, что ее желание не было полностью основано на новых чувствах, не поддающихся контролю, хватило бы у него сил отказаться от нее тогда?

Нет.Ответ отразился по всему его телу, сопровождаемый немедленно возникшим новым ядовитым вопросом.

Теперь, когда он знал все это, хватит ли у него сил держаться от нее подальше?

Несмотря на то, что оставался еще глоточек, Кира заставила себя опустить кружку и толкнула ее через стол к Горгону.

— Я все.

Выдавить из себя эти слова, было, казалось, сложнее всего, и все же она почувствовала наплыв гордости, хотя голод и ревел, требуя, чтобы она схватила эту кружку и слизала все до последней капельки.

Горгон усмехнулся.

— Это только пятый твой день в качестве неумершей. Ты сильная, да?

Кира натянуто улыбнулась.

— Годы сидения на диете делают множество женщин стойкими в делах контроля аппетита. Кто бы знал, что «скажи “нет” десертам» окажется учебным лагерем для превращения в вампира?

Горгон рассмеялся, взял кружку и смыл оставшуюся кровь в раковине. Кира заметила, что он никогда не пил из пакетиков, соответственно не ставя под угрозу полноту ее питания, однако исчезал на несколько часов каждую ночь. Она надеялась, что он менял своих доноров, или уж хотя бы на то, что их ближайшие соседи не страдали анемией.

Он бросил Кире бутылочку воды из холодильника. Она выпила, сгримасничав из-за теперешнего ее вкуса, хотя ее уже предупреждали, что питьевая вода важна в течение первой пары недель бытия вампиром. Казалось, ее новое тело сжигало всю жидкость, что получало от крови, не оставляя ничего, что могло бы не дать ей сделаться похожей на пересохший на солнце виноград. Кира не стала спрашивать, как вообще возможно, что она пьет и ест, но больше не нуждается в туалете. Некоторые тайны вампиров она еще не была готова уяснить.