Я отворил первую дверь справа… и там оказалась она. Липучка. Не было в мире радостнее зрелища для меня.

И тогда из моих глаз тоже полились слезы. Теперь я был неспособен вымолвить ни слова. Казалось, на всю оставшуюся жизнь я запомню эту встречу. Каждое слово, взгляд, вздох.

— Я знала, что ты придешь за мной, Алекс, — сказала Наоми. Она бросилась ко мне в объятия и прижалась всем телом.

— Ласточка моя, солнышко, Наоми, — шептал я, и мне казалось, будто с плеч свалился тяжеленный груз в несколько тысяч фунтов. — Это всего на свете стоит. Ну почти всего.

Я обхватил обеими руками ее милое личико и вгляделся в нее. Она казалась такой маленькой и хрупкой в этой комнате. Но она жива! Я нашел ее наконец!

Я окликнул Сэмпсона:

— Я нашел Наоми! Мы нашли ее, Джон! Сюда! Мы здесь!

Мы с Липучкой стояли в обнимку, как в старые добрые времена. Если я когда-то и сожалел, что заделался полицейским, то только не теперь. В этот момент я понял, что все это время считал ее погибшей. Просто не желал отступаться. Не имел права сдаваться.

— Я знала, что ты придешь, вот так, как сейчас. Мне снилось это по ночам. Я только этим и жила. Каждый день молилась. И вот ты пришел. — На лице Наоми расплылась улыбка, самая прекрасная, какую я когда-либо видел. — Я люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю. Я так тосковал по тебе, что чуть с ума не сошел. Все тосковали.

Но прошло несколько минут, и я осторожно высвободился из рук Наоми. Я вспомнил о чудовищах и попытался представить, что они сейчас замышляют. Какие гениальные планы строят. Повзрослевшие Леопольд и Лоуб, специалисты по «безупречным преступлениям».

— Ты уверена, что нормально себя чувствуешь? — Я наконец тоже улыбнулся, вернее, попытался.

К Наоми вернулась былая экспансивность.

— Иди, Алекс, выпусти остальных, — затеребила она меня. — Прошу тебя, выпусти всех из этих жутких клеток, в которых он нас держал.

И тогда из коридора донесся душераздирающий крик. Это был вопль боли. Я выскочил из комнаты Наоми и увидел такое, чего не мог бы себе представить даже в самом страшном сне.

Этот дикий утробный крик издал Сэмпсон. Мой напарник попал в серьезную передрягу. На него напали двое мужчин, оба в омерзительных масках. Казанова и Рудольф? Конечно, кто же еще!

Сэмпсон лежал на полу в коридоре с открытым от ужаса и боли ртом. Из спины торчал то ли нож, то ли штык.

Я уже дважды в жизни оказывался в подобной ситуации, патрулируя улицы Вашингтона, когда напарник попадал в беду. Выбора у меня не было, а шанс если был, то один. И я воспользовался им без колебаний. Вскинул пистолет и выстрелил.

Этим внезапным выстрелом я застал их врасплох. Они не ожидали его, считая, что Сэмпсон обеспечивает им надежную защиту. Тот, что повыше, схватился за плечо и рухнул навзничь. Второй поднял голову и посмотрел в мою сторону. Холодный блеск глаз сквозь прорези в смертной маске был недвусмысленным предупреждением. Но я не внял ему.

Я выстрелил еще раз, целясь во вторую маску. В подземном доме внезапно вырубился свет, и в тот же момент из репродукторов, спрятанных где-то в стенах, разнеслась оглушительная рок-музыка. Аксель Роуз взвыл «Добро пожаловать в джунгли!».

В коридоре воцарилась кромешная тьма. От раскатов рок-музыки сотрясались стены подземного сооружения. Я, прижавшись к стене, медленно продвигался к тому месту, где лежал Сэмпсон.

Пристально вглядываясь в темноту, я с ужасом думал: «Они завалили Сэмпсона, а это задача непростая. Эти двое возникли как будто из ниоткуда. Может быть, есть еще один выход или вход?»

Я услышал впереди себя стон, и знакомый бас пророкотал:

— Я здесь. Кажется, все-таки не уберег свой тыл. — Сэмпсон говорил отрывисто, с трудом.

— Не разговаривай.

Я продвигался все ближе к тому месту, откуда доносился его голос. Теперь я приблизительно представлял себе, где он находится, но боялся, что те двое еще не ушли. Они получили преимущество и наверняка собираются наброситься на меня.

Их любимая тактика — двое на одного. Неодолимая потребность друг в друге. Необходимость быть вместе. Вместе они неуязвимы. Так было до сих пор.

Шаг за шагом я продвигался вдоль стены, прижимаясь к ней спиной. Я направлялся в сторону неясных очертаний и зыбких теней в конце коридора.