Конечно, и в той и в другой религии идеалом является человек, который соединяет глубокую религиозную веру с правильными и достойными делами. И там, и там можно найти утверждения, что «вера проявляется через дела», «вера без дел мертва», и что «правильные дела должны подкрепляться также правильными намерениями и правильной верой». Но поскольку в реальной жизни идеала соединения веры и дел удается достичь далеко не каждому и далеко не во всех ситуациях, приходится поставить вопрос: что является первостепенным для религиозного человека: правильная вера или правильные дела? Какой области своего существования человек должен уделить внимание в первую очередь? На что должны ориентировать народ его духовные наставники?

От ответа на этот вопрос зависят те этические принципы, по которым последователи той или иной религии строят свою повседневную жизнь, и, как следствие этого, — поведение человека в той ситуации, в которой нужно совершить сложный этический выбор.

Иудаизм утверждает, что для Всевышнего поступки людей важнее, чем их вера. Талмуд, основываясь на словах пророка Иеремии (16:11), формулирует отношения Бога к «вере и делам» следующим образом: «В крайнем случае, пусть лучше евреи оставят Меня, но будут верны Моёму Учению». "Именно дела, поведение человека, его отношение к окружающим и к миру в целом (а не вера сама по себе) являются, по мнению иудаизма, главным критерием, по которому Бог оценивает человека. Эта мысль проходит в иудаизме через века и пространства, захватывая все религиозные направления — от самых реформистских до самых ортодоксальных. В любой синагоге будут говорить о правильности дел. В одной будут призывать прихожан к более активной общественной деятельности, в другой больше будут говорить о помощи ближнему, в третьей — подчеркивать важность изучения Торы, соблюдения Субботы или правильной семейной жизни. Но вы нигде не услышите раввина, который проповедовал бы спасснис души посредством веры — тему, постоянно повторяемую в церковных проповедях и являющуюся краеугольным камнем христианской доктрины. Конечно, и в синагоге раввин будет говорить о вере — но не как о самодовлеющей ценности, а скорее как о внутренней силе, вдохновляющей людей на действия в соответствии с Учением Торы. Иудаизм оценивает человека, в первую очередь, по его делам, христианство — в первую очередь, по его вере.

Итак, иудаизм говорит: прежде всего, старайся вести себя правильно, живи праведной жизнью; вера же — это очень сложный комплекс представлений, ее часто очень трудно сформулировать, но размышляй о ней и изучай связанные с ней тексты — и ты постепенно придешь к пониманию также и вопросов веры. Христианство же говорит: прежде всего, поверь, обратись в нашу веру, мы точно скажем тебе, во что тебе нужно верить, а затем подкрепляй свою веру праведными делами. (Это различие проявляется, например, в том, что если нехристианин хочет стать христианином, то ему достаточно декларировать свою веру и он может немедленно креститься. Если же нееврей хочет обратиться в иудаизм и стать евреем, то он поступает на курсы подготовки к «гиюру» (обращению в иудаизм). На них он учится обычно не менее года: изучает ТаНаХ, еврейскую историю, законы, философию и т. д., учится реальному соблюдению заповедей и сдает экзамены. И только потом, если будет решено, что он делает все это искренне, он сможет присоединиться к еврейскому народу.) И хотя, повторим еще раз, обе религии предпочтут, чтобы человек соединял в себе оба качества, как веру, так и праведные поступки, но если мы поставим вопрос ребром: «Что лучше для человека — вести достойную и праведную жизнь, но в Бога вообще не верить и не иметь отношения к религии; или же верить, но не вести себя достойно?» — то иудаизм однозначно отдает приоритет делам, а классическое христианство будет склоняться к ответу, что вера важнее [39] .

Согласно иудаизму, первостепенный долг человека — привести свое поведение в соответствие с библейскими заповедями и законами. Христиане, сначала стремившиеся к соблюдению еврейских законов, постепенно оставили их, и в центре внимания их религии оказалась вера как таковая. Этот процесс смещения религии в сторону веры, связанный с тем, что первохристианская община переставала быть еврейской и все больше стремилась к обращению язычников, хорошо виден в Новом Завете. В проповедях Иисуса нет никакого главенства веры над действием, он говорит своим ученикам:

«Я пришел не для того, чтобы отменить Закон Торы или Пророков… Истинно говорю вам: пока существуют земля и небо, ни одна буква не исчезнет из Закона…»

В том же месте Иисус декларирует обязательность соблюдения еврейского Закона:

«Итак, кто нарушит одну из заповедей сих малейших [заповедей Торы] и научит так людей, тот малейшим наречется в Царствии Небесном; а кто сотворит и научит, тот великим наречется в Царствии Небесном…» (Матф. 5:17–19).

После смерти Иисуса его ученики вначале продолжали проповедовать соблюдение базовых еврейских законов. Например, они соблюдали закон об обрезании и настаивали на том, что соблюдение его необходимо всем:

«Пока не будете обрезаны сами по Моисееву закону, не будете спасены» (Деяния 15:1).

Но достаточно скоро в христианстве начинает доминировать другой подход, идеологом которого, согласно Новому Завету, явился апостол Павел.

Именно Павел, ставший «Апостолом язычников» и стремившийся привлечь к христианству неевреев (сам

Иисус обращался исключительно к евреям), выдвинул новую концепцию, которая дала возможность бывшим язычникам присоединиться к христианской общине без того, чтобы обязываться соблюдать еврейские заповеди.

Выше (во вводной главе) мы уже отмечали, что Павел всю жизнь определял себя как фарисея (Деяния 23:6), и никогда не говорил о том, что для евреев законы Торы перестают быть обязательными. (Даже наоборот, в Деяниях 21:18–24 рассказывается, как из-за деятельности Павла по привлечению язычников возникли ложные слухи, что он якобы сам чего-то не соблюдал или говорил евреям о необязательности обрезания и других заповедей, чего вовсе и не было: «И узнают все, что слышанное ими о тебе несправедливо, но что и сам ты продолжаешь соблюдать Закон [Торы]».)

Однако, поскольку Павел взял на себя миссию быть «Апостолом язычников» — т. е. с помощью веры в Иисуса привести народы мира, «эллинов», к признанию этического монотеизма, еврейского Священного Писания и библейского мировоззрения — то он обращал всю свою деятельность к язычникам и писал для них. Соответственно, вся его концепция акцентирования веры и необязательности «ритуальных» законов Торы — обращена к неевреям, для которых, с точки зрения иудаизма, действительно важна монотеистическая вера и базовые принципы этики, а Суббота, кашрут и т. д. — несущественны.