— Вот и хорошо, тюлени выползают подышать, им-то не холодно, — сказал Лаурис.

— При нынешнем безделье это неплохой заработок, — соблазнял Дейнис. — В прежние годы, когда я делал эстонцам лодки, они научили меня есть тюленье мясо. Ведь это чистые животные, гораздо чище, чем, к примеру, свинья. Питаются только рыбой и живут в чистой воде. Эстонцу и сказать нельзя, что тюленье мясо несъедобное, — рассердится.

Они спокойно беседовали об охоте, но никто не хотел произносить решающего слова. Алексис устал и довольно безразлично отнесся к разговору о возможной охоте на тюленей. Больше всех восторгался Дейнис. Стараясь воодушевить присутствующих, он рассказал, как в молодости юный Бумбулис за одну тюленью охоту заработал пятьдесят восемь рублей золотом.

— Но тогда все было дешево. Мы однажды отправились морем по льду на остров Сарема.

Украдкой брошенный Аустрой взгляд велел Лаурису молчать. Но именно младший Тимрот был самым активным охотником на тюленей и мог сказать решающее слово.

— Не знаю, в порядке ли наши салазки, — начал поддаваться соблазну Алексис.

— Покажи мне, — сказал Дейнис. — Я их починю.

Они вышли во двор, разыскали салазки в сарайчике, потом, разговаривая, поднялись на дюны. Насколько можно было охватить взглядом — море покрывал лед.

— Фута [6] в два толщиной, — утверждал Дейнис.

— Вороны дерутся, — сказал Алексис. — Это к оттепели.

— Рудит, у нас, кажется, вышло все масло? — спросила Аустра, когда Алексис с Дейнисом вышли из комнаты.

— Да, вечером нужно будет купить.

— Пожалуй, оно понадобится раньше. Если мужчины надумают пойти на тюленей, Алексису придется дать с собой еду. Ты… не сходишь ли в магазин? А вечером за газетой я сама пойду.

— Хорошо. — Рудите отложила клубки ниток и встала. Отряхнув юбку, она робко улыбнулась Лаурису. — Только пойдут ли они еще? Лаури, как ты думаешь?

Лаурис прочитал ответ в глазах Аустры.

— Кажется, что пойдут. Мне эта мысль по душе, да и Алексиса, видимо, подмывает поохотиться.

— Я тебя еще застану здесь, когда вернусь? — спросила Рудите, уходя.

— Если нет, мы встретимся на дороге. Мне необходимо пойти переодеться.

Как только Рудите ушла, Аустра встала и устремила на Лауриса пристальный взгляд.

— Ну, время пришло… — прошептала она, блеснув глазами.

И хотя ни одна живая душа не могла слышать их разговора, он велся шепотом.

— Лаури… — она впервые назвала его по имени.

— Да, дорогая… — отозвался он, подходя к ней.

Она обвила руками его шею. Ее колотила дрожь.

— Я не хочу, я не в состоянии дольше выносить это… Лаури, освободи меня из этого ада, увези меня отсюда!

Он, желая успокоить ее, гладил ее волосы.

— Я понимаю. Тебе трудно, милая.

— Это не жизнь, а мученье. — Аустра крепче сжала руки вокруг шеи Лауриса. — Я не могу больше обманывать. Ты ведь понимаешь, не правда ли? Только тогда я смогу полностью принадлежать тебе.

Как эти слова пьянили Лауриса!

— Скажи, что мне делать, и я докажу, что моя готовность помочь тебе не пустой разговор.

Чувство растерянности сразу исчезло, а вместо него появилась дикая отвага.

— Скажи, милая, что нужно делать. Я… готов.

Вырвав свои пальцы из его рук, Аустра подошла к окну. Алексис с Дейнисом стояли на песчаном холме, наблюдая за морем. Солнце золотило волосы Аустры; они лучистым ореолом обрамляли ее лицо, бросая на него золотистый отблеск. Вдруг Аустра, взглянув на Лауриса, направилась к нему, не сводя с него глаз.

— Поцелуй меня.

Он сжал ее в объятиях, прильнув к губам, впервые отвечавшим на его поцелуй. И чем сильнее он волновался и жаждал ее близости, тем доверчивее прижималась она к нему.

— Ты хочешь, чтобы я была твоей? Хочешь?

— Ты это знаешь! — ответил он.

Лоб Аустры покрылся мелкими бисеринками пота, в глазах засверкали безумные огоньки, и еще глуше стал ее голос.

— Если Зандав с Дейнисом сейчас уйдут на тюленью охоту… когда они могут вернуться?

— Если ничего не найдут, вернутся к полуночи.

— А если найдут?

— Тогда утром.

— Пусть они идут на охоту, а ты… не ходи. Найди какую-нибудь отговорку и оставайся дома. Мы сможем уехать с последним поездом в таком виде, как сейчас. Нам ничего от них не нужно. Я не хочу… — это походило на крик, — я не хочу дожидаться его возвращения.

Так. Теперь это было сказано. С искаженным лицом Аустра пятилась от Лауриса и, нащупав позади себя стул, бессильно опустилась на него.

«Боже, как она красива… — думал Лаурис. — Ей нет равных. Она будет моей… никто этому не помешает. Не из пустой прихоти стремится она прочь отсюда, она мучилась, много перестрадала». В душе Лауриса вдруг вспыхнула ненависть к Алексису, заставившему страдать эту женщину.