Шрифт:
Краснов повернулся к Але:
— Возьмешься?
— Попробую, — пообещала ясновидящая и добавила: — Кстати, фотография обычно лучше работает на месте убийства…
Глава 3
Аля очутилась на улице раньше всех. Она тут же пожалела, что не взяла зонт, так как начинал накрапывать дождь. Но до метро было рукой подать, поэтому она, ни на кого не глядя, пустилась бегом, позвякивая огромными золотыми серьгами.
Под крышей подъезда ее дома столпилось несколько женщин. Аля бросила на них быстрый взгляд: одна была ей знакома, две другие — нет. Знакомой была соседка с пятого этажа Тамара Федоровна. Ровесница Али, она казалась гораздо старше благодаря своим старческим привычкам и старческим же разговорам. Аля поднялась на крыльцо, поздоровалась. Тамара Федоровна сухо поздоровалась в ответ, а ее спутницы уставились на Сочину, как на очередное светопреставление, затем отвели взгляды в сторону. Послышался неодобрительный шепоток. Аля молча вошла в подъезд, отметив про себя, что соседка резво перекрестилась и покачала головой.
Когда дверь закрылась, Аля надула щеки и выдохнула. Она знала, что за ее спиной сплетничают. Тем более, когда она открыто заявила о себе на всю страну как о человеке со сверхспособностями. Популярность сыграла с ней злую шутку. С одной стороны, теперь ее многие узнавали и показывали в ее сторону пальцем, просили погадать и предсказать судьбу. Заработки ее в том же салоне резко возросли. С другой стороны, многие из тех, кого она знала, отвернулись. Те же соседи осуждали и боялись ее. Никому не хотелось иметь под боком цыганку, обладающую непонятной силой.
На самом деле Аля не имела цыганских корней и в помине. Она родилась в сибирской деревне в многодетной семье, а в табор, в семью к цыганскому барону Джуро, попала еще маленькой девочкой волей случайности, потерявшись на вокзале, когда ее мать сбило машиной. В таборе ее стали звать на цыганский манер — Алмаза.
Жена барона умерла при родах, и девочку с радостью приняли в семью — ничто так не ценится среди цыган, как дети. Ее воспитанием занялась старшая сестра барона — слепая гадалка Роза, пользовавшаяся авторитетом не меньшим, чем сам Джуро. Роза переодела девочку на цыганский манер, стала иначе ее причесывать, чтобы никто ничего не заподозрил. В таборе долго боялись, что ребенка хватятся. Но время шло, а за Алей никто не приходил. Никто ни о чем не расспрашивал. К тому же девочка по природе была чернявая, с темными волосами. Мало кто мог ее отличить от настоящей цыганки…
Через некоторое время Аля привыкла к новой семье. И барона стала называть папой. Тот, желая приемной дочери самого лучшего, нанимал Але учителей, чтобы та не чувствовала себя обделенной, развивала свои способности. Многие цыгане в таборе к образованию относились скептически. Но барон — человек уважаемый, авторитетный…
А старая Роза сразу же поняла, что маленькая Алмаза обладает сильным даром, потому и вкладывала в нее столько усилий. Девочка демонстрировала поразительные способности. Как-то раз Аля без раздумий сказала, что пропавшие деньги потом вернутся. И украденное действительно вернулось — соседка Розы сама принесла их и в слезах просила прощения. Аля знала, кто из табора заболел, часто предсказывала дождь или грозу. Просто сидела, играя во что-то и говорила: «Завтра пойдет дождь. Везде будут лужи. Поэтому погулять на улице завтра не получится».
Роза старалась всячески развивать Алины способности. Играла в «угадай цвет или цифру». Она часто спрашивала ее о событиях, о которых обычная девочка не могла знать. Просила описать кого-то, кто находился сейчас далеко, спрашивала, что он делает, во что одет. Девочка чувствовала на расстоянии все лучше и лучше.
Только когда Аля выросла, ей стала известна история ее рождения. Оказалось, что все это время Алина семья искала ее, но все было безуспешно. Мать, которая выжила в той аварии, часто возвращалась на вокзал, надеясь на чудо. Очевидцы ей рассказывали, что видели в тот день возле вокзала цыган…
Но дочь она нашла не на вокзале. Аля сама разыскала свою семью. Увидев молодую цыганку, идущую к дому, мать сразу кинулась к ней с объятиями, расплакалась, умоляла не покидать их. И Аля, пожив несколько дней, осталась у своих настоящих родителей.
Табор же снялся с места и двинулся дальше. С тех пор Аля очень редко, буквально считанные разы, видела свою цыганскую семью. Но годы, проведенные в таборе, наложили неизгладимый отпечаток на образ ее мыслей, характер. Со временем она привыкла быть похожей на других, не выделяться. Но дома, с близкими, она часто не могла, да и не хотела перебороть себя…
Глава 4
Аля со своим мужем Олегом проживали в двухкомнатной «хрущевке» — убогом наследии прошлого и его философии, которая гласила, что для передовика Советского Союза, которым Олег являлся, такое жилье — в самый раз. В прихожей негде было развернуться — там убиралась лишь скамейка для обуви. Аля присела на лавку, отметила, что ботинки супруга уже стоят на месте, затем стянула тугие сапоги и с довольным выдохом прошествовала на кухню.
Кухня также не отличалась большими размерами: сюда смог убраться маленький польский гарнитур белого цвета и белый же мини-столик на двоих с двумя табуретками. На полу лежал небольшой, затертый и облитый не раз супом и чаем коврик — подарок тетки Олега на день рожденья. Аля не раз пыталась придать коврику былой вид, но ее попытки не увенчались успехом.
Прямо по коридору располагались две комнаты, — большая, шестнадцатиметровая и маленькая, метров десяти. В первой Алины домочадцы смотрели телевизор, делали уроки, ели, спали. Сейчас, когда Леша женился, семейство сократилось до двух человек, и Олег, возвращаясь с работы, уже привычно занимал диван целиком. Дверь же в маленькую комнату была, как правило, закрыта на ключ и являлась «резиденцией» Али. Никто и не пытался побеспокоить хозяйку в ее пространстве, поскольку чувствовал себя там не в своей тарелке — Сочина сделала комнату под себя, на свой вкус. Пол ее прибежища устилал толстый ковер темно — коричневого цвета, по периметру которого были разбросаны пестрые подушки. Стены Аля оклеила пестрыми обоями. А единственной мебелью являлась книжная полка, на которой разместился иконостас — огромная икона Иисуса Христа, такая же Богородицы и маленькие иконы святых, к мощам которых Але удалось приложиться. Аля старалась как можно чаще ездить по святым местам и из каждой такой поездки возвращались с дорогой сердцу и памяти реликвией. Бывало, в своей комнате, Аля исчезала на целый день, настраиваясь на нужную волну и пытаясь найти истину. Или, наоборот, чтобы забыть обо всем и восстановиться.